Воровская правда. Евгений Сухов

жизнь. Все остальное – суррогат!

      А более благородной смерти, чем на шконке, он себе не представлял. Хуже нет, умирать где-нибудь на грязном вокзале под безразличными взглядами бродяг, которых Заки презирал всю жизнь.

      Начальство хоть и не повелит обмыть, но уж в саван обязательно укроет, а большего правоверному и не полагается.

      Несмотря на благостный, даже кроткий вид, Мулла был очень крепким и закаленным вором, которого не сумела сломать сталинская диктатура, не размолотил грозный КГБ и кумы всех мастей. А нынешние мальчики в сравнении с монстрами прошедшей эпохи казались ему и вовсе беззубыми. Заки Зайдулла сумел пережить в лагерях сучью войну, несколько больших восстаний, а с десяток раз и сам организовывал крупные бунты и «размораживал» зоны. Мулла был неоднократно колот и пытан властями, но ни разу не был унижен и бит. А это обстоятельство позволяло ему великодушно относиться не только к молоденьким заключенным, стремившимся к злобному самоутверждению перед равными, но даже к начальникам колоний и кумовьям, загнувшимся бы и от сотой доли тех испытаний, что выпали на его гладковыбритую голову.

      Мулла был одной из живых легенд Сибири, неувядаемым символом многочисленных таежных зон, своеобразным их талисманом. Уже не одно поколение воров сошло в могилу, а он, словно само бессмертие, продолжал поражать соседей-зэков своим неиссякающим оптимизмом.

      Мулла знал практически всех известных воров последних десятилетий. С некоторыми из них он сидел в лагерях, с другими сталкивался на пересылках, с третьими сиживал в хатах и делился скупой хозяйской пайкой. Мулла был реликтовым осколком давно ушедшей эпохи, он продолжал хранить чистоту воровских традиций так же бережно, как иной пустынник чистоту святого колодца. Ради воровской идеи он готов был сцепиться со всем остальным миром, который думал иначе, чем он. Такая схватка была для него сродни войне за веру. А потому вступал он в нее с именем Аллаха, что придавало ему еще большее бесстрашие и силу. Мулла был глубоко убежден, что если ему придется все-таки погибнуть в этом сражении, то душа его непременно обретет покой и поселится в раю. И умрет он как святой – без мучений и даже с улыбкой.

      Мулла никогда не признавал компромиссов, не терпел серого цвета, предпочитая делить все на белое и черное. Точно так же он делил все человечество на людей и врагов. С последними Мулла всегда расправлялся безжалостно и готов был заполнить их трупами все отхожие места.

      На зонах до сих пор вспоминают случай, когда он стал инициатором бунта в одной из сибирских колоний, когда одному из заключенных отказали в обещанном свидании с женой. Зона была «разморожена». Один из офицеров охраны в поднявшемся бунте был убит, а с десяток активистов заколоты заточками. Совсем невероятным выглядело зрелище, когда Мулла – семидесятилетний старец, не уступая в злобе молодым, полным силы быкам, с невиданной для своего возраста неистовостью свирепо набрасывался на солдат срочной службы.

      Тогда Мулле добавили срок,