Париж от Цезаря до Людовика Святого. Истоки и берега. Морис Дрюон

направленное на защиту Дара Пипина.

      И только в последнем столетии, с тех пор как государство понтифика оказалось благоразумно сокращено до Ватикана, то есть той территории, какая необходима, чтобы поместить там церковные власти, папство обрело значение для всех и влияние на всех, известные нам с вами, такие, какими оно никогда прежде не обладало.

      Если вспомнить как следует, получится, что очень мало действий, направленных на удовлетворение честолюбия одного человека и его клана – таких, как первая коронация Каролинга, – имело столь долгие последствия.

      Когда Пипин, вернувшись с Аквитанской войны, осознал, что тяжело болен, что конец близок, он приказал отнести себя в Сен-Дени. Тело его было истощено и измучено страданиями, в мозгу засела одна-единственная мысль: как бы понадежнее обеспечить трон своему преемнику, не нарушив при этом никакого закона? Интересно, а бросил ли король, когда его проносили по мостам, хоть один взгляд на город… Париж был для него далеко не на первом месте среди городов королевства: ну что, в конце-то концов – резиденция прежней династии, старый королевский приход вблизи семейного кладбища. Но тело его, согласно его воле, было предано земле именно здесь – в церкви, где со времен Дагоберта покоились останки королей.

      Пипин, пока не испустил последний вздох, пока его плоть не истлела, был озабочен тем, чтобы доказать: он – воплощение законности. Его сыну Карлу[170] не придется ломать голову над такими проблемами, и ему удастся совсем позабыть о Париже.

      Базилика Сен-Дени

      Без Карла Великого

      Отношения городов с правителями выстраивает скорее сердце, чем разум. Города в этом смысле очень похожи на женщин. Точно так же, как заставивший сильнее всего страдать любовник оставляет в сердце женщины самую долгую ностальгию, те из королей, что сыграли в жизни города наиболее роковую роль, дольше всего сохраняются в его благодарной памяти. Общество в своих воспоминаниях – просто как девушка!

      Франция лелеет память о двух властителях, которые принесли ей больше всего бед за всю ее историю, любит их и чтит с завидным постоянством. Речь о Карле Великом с его завоеванием Запада и о Наполеоне с его мечтами о власти над всей Европой. И опять-таки, подобно брошенной любовнице, которая, говоря о предмете своей страсти, приписывает ему достоинства, которых, кроме нее, никто не заметил, – «Да, он меня разорил… ничего не скажешь – истинный аристократ!.. Да, он меня поколачивал… ничего не скажешь – настоящий мужчина!..» – нация, рассказывая о своем прошлом, обеляет и приукрашивает пагубно отразившихся на ее судьбе властителей, наделяя их высокими добродетелями, коих они сроду не имели.

      Из всех лубочных картинок, какие показывают французским школьникам, наиболее лишенная сходства и самая неточная по краскам – портрет императора Карла Великого.

      И поскольку при его царствовании в Париже или для Парижа не было сделано ровно ничего, и поскольку его персона закрывает собой весь горизонт, давайте остановимся

170

Карл Великий (лат. Carolus Magnus; 742–814) – стал королем франков в 768 году, совершил ряд победоносных военных походов, значительно расширил границы своего королевства и в 800 году получил от папы Льва III императорскую корону. Империя Карла Великого включала в себя различные племена и народности, находившиеся на разных уровнях общественного развития. Им был предпринят ряд мер для укрепления границ, центром государственной жизни стал королевский двор. Карл видел опору королевской власти в католической церкви, поощрял принудительную христианизацию населения завоеванных земель. Внутренняя его политика способствовала процессу феодализации франкского общества, то есть установлению феодальной поземельной зависимости крестьянства, росту крупного землевладения и самостоятельности землевладельческой аристократии, тем самым вопреки собственным стремлениям Карл Великий способствовал созданию социальных и экономических предпосылок феодальной раздробленности. Кроме того, при Карле Великом наблюдался подъем в области культуры – так называемое Каролингское Возрождение. Были организованы новые школы, привлечены к королевскому двору образованные люди, проявлялось больше внимания к античной литературе и светским знаниям в целом, к развитию изобразительного искусства и архитектуры.