Темные кадры. Пьер Леметр

нескольких сантиметрах. Никто и не дернулся в мою сторону. Так или иначе, жизнь каждого здесь полна опасностей. В кармане завибрировал мобильник. Это Николь звонит, уже в третий раз. Ей не терпится узнать, как все прошло, но у меня нет сил ответить. Я просидел целый час на скамейке на станции, разглядывая тысячи пассажиров, толкающихся, чтобы добраться до дому. Наконец я решился зайти в вагон.

      Довольно молодой мужчина зашел сразу за мной, но остался стоять в конце вагона. Как только поезд тронулся, он принялся вопить, пытаясь перекрыть шум движения и свист воздуха на виражах. Свою историю он излагает с такой скоростью, что долетают только отдельные слова. Можно различить «гостиница», «работа», «болен», от него несет спиртным, он просит купоны на обед, билеты на метро, говорит, что ищет работу, да никак не может найти, и еще масса всяких слов всплывает в его торопливой речи: у него дети, он «не попрошайка». Пассажиры пристально рассматривают носки своих башмаков или внезапно с головой погружаются в бесплатную газету – ровно в тот момент, когда он проходит мимо, протягивая пластиковый стаканчик с логотипом «Старбакс-кофе». Потом он выходит из вагона, чтобы зайти в следующий.

      Его выступление заставило меня задуматься. Иногда люди подают, иногда нет. Из всех бомжей подают обычно тем, кто способен нас растрогать, тем, кто находит слова, способные нас встряхнуть. Вывод вызывает у меня легкую оторопь: получается, что даже среди изгоев выживают наиболее продвинутые, потому что им удается победить в конкурентной борьбе. Если мне суждено закончить бомжом, то я совсем не уверен, что окажусь среди тех, кому удается остаться на плаву, как Шарлю.

      Вечером дома мне полагалось быть очень усталым, потому что встал я в четыре утра, отработал в «Перевозках», прежде чем отправиться на тестирование в «БЛК-консалтинг». На самом деле я уж не стал говорить Николь, что в «Перевозках» я покажусь не скоро. Когда я объявился там в понедельник, последовавший за «финтом головой» в нос Мехмета и двумя днями моего больничного, меня ожидало письмо «с вручением лично в руки, заверенным подписью». Я был уволен. Паршиво, потому что деньги нужны нам позарез.

      Я тут же отправился в Центр занятости, узнать, нет ли у моего куратора на примете чего-нибудь подходящего. Вообще-то, я должен быть приписан к APEC, Агентству по работе с руководящими сотрудниками, но там не предлагают простых подработок. Так что я предпочел отдел для служащих и рабочих. Это на два порядка ниже, но зато сразу повышаются шансы выжить.

      Встречи мы не назначали, поэтому он принял меня в предбаннике между залом ожидания и теми закутками, которые служат здесь кабинетами. Я просто сказал ему, что «Перевозки» больше во мне не нуждаются.

      – Они мне не звонили, – удивленно заметил он.

      По возрасту он годится мне в сыновья, но мне не слишком приятно воспринимать его в этом качестве. Он любезен со мной, как с родным отцом.

      – Еще позвонят. А пока вы не могли бы мне быстренько что-нибудь подыскать?

      Он кивнул на доску с короткими