Париж. Эдвард Резерфорд

сказал он. – Я не могу отвязать веревку.

      Мужчина смерил его долгим взглядом, потом опустил руку в карман куртки:

      – У меня есть нож.

      – Не окажете ли вы мне любезность… – продолжил Тома со всей возможной вежливостью.

      – Как жаль, – проговорил мужчина, – что веревка затянута не вокруг шеи. – Он положил нож обратно и опять отвернулся, чтобы проводить взглядом похоронный кортеж.

      Тома подумал минутку.

      – Эй! – окликнул он снова мужчину. – Эй, господин с ножом!

      Тот не обращал на его крики внимания.

      – Месье, мне надо помочиться. Хотите, чтобы я справил нужду прямо вам на голову?

      Мужчина метнул на него яростный взгляд. Тома пожал плечами и стал расстегивать ширинку. Мужчина попытался передвинуться, но толпа сдавливала его так сильно, что он не мог сделать и шага. С проклятьями он снова полез в карман.

      – Отрежь себе и член заодно, – сказал он, протягивая Тома нож.

      Лезвие ножа оказалось острым, и всего через несколько секунд Тома освободился.

      – Благодарю, месье. – Тома сложил нож. – Вы очень добры.

      И он бросил нож вниз, но так, чтобы тот упал за спиной незнакомца, которому оставалось лишь беспомощно извиваться в бесплодных попытках поднять с земли свое имущество.

      Ступая по каменному выступу, а то и по головам зрителей, Тома сумел добраться до угла, где было достаточно места, чтобы спуститься. Дальше он то протискивался червем, то расталкивал тела пинками и тычками, прокладывая себе путь к проезжей части.

      – Пардон, месье… Пардон, мадам… Мне нужно помочиться! – восклицал он.

      Одни пропускали его, другие сопротивлялись.

      – Мочись в штаны, засранец, – отзывались третьи.

      Но в конце концов Тома добрался до края тротуара и там, протискиваясь за спинами солдат, сдерживающих толпу, оказался в том месте, где видел девушку.

      Однако ее там уже не было. Он высматривал ее и справа и слева, но от незнакомки не осталось и следа. Это же невозможно, недоумевал он, в такой тесноте не получится далеко уйти, если только не пользоваться теми приемами, к которым прибегнул он сам.

      Тем не менее девушка исчезла.

      Тома сумел продвинуться еще чуть дальше вдоль толпы, но потом его остановил солдат и велел стоять спокойно. Кортеж казался бесконечным. Как ни тянул Тома шею, как ни озирался, девушки он больше не видел.

      На Монмартр Тома вернулся во второй половине дня. Месье Гаскон заявил, что лучше всего сумеет почтить память Виктора Гюго, если выпьет капельку вина в кафе «Мулен де ла Галетт». Его жена, страдавшая в последнее время от болей в ногах, была только рада заменить поход на панихиду отдыхом в близлежащем кафе. Что до юного Люка, то он сказал, что считает своим долгом сопровождать родителей, хотя Тома прекрасно знал: младшим братом двигала лень.

      Потому он нашел их в кафе и дал подробный отчет о церемонии, но о девушке он рассказал только Люку, когда они остались наедине.

      Хотя Люку было всего двенадцать