Место встречи назначает пуля. Николай Леонов

скривившись, коснулся рукой щеки: – Сходи к зубному. Если уж так боишься лечения, выдерни зуб, и все.

      – С ума сошел? – Станислав отшатнулся от него с таким видом, будто в руках у Гурова уже был стоматологический бур. – Разве я не рассказывал тебе о том, как уже однажды наведался к зубному года три назад?

      – Нет. И что случилось? – Гуров уверенно лавировал в транспортном потоке.

      – Я потерял сознание, – признался Крячко, опуская взгляд.

      – От боли?

      – Да от какой боли? Он ко мне даже не прикоснулся. Я только увидел, как он берет эту штуковину, и… Хлоп! В обмороке.

      – Ты шутишь?

      – Увы, нет. Я эту зубную братию на дух не переношу. – Станислав нервно поерзал на сиденье. – Под пули лезть я всегда готов, морды бить, если надо, – тоже пожалуйста. Но к стоматологам… Нет! Тут ты меня уволь. Они же все изверги. Ты не знал?

      – Я как-то об этом не задумывался, – усмехнулся Гуров.

      Крячко огляделся по сторонам и, оторвав руку от лица, поинтересовался:

      – А куда мы, собственно, едем? Ты ведь не к зубному меня везешь, я надеюсь?

      – Успокойся. – Гуров уже выбросил из головы пустую болтовню о стоматологах и сосредоточился на деле. Лицо его, как и прежде, приняло суровое и непроницаемое выражение. – У меня тут созрела одна мыслишка. Кстати, не без твоей подсказки…

      – В самом деле? Что за мыслишка?

      – Версию, основанную на том, что Михайловский имел пагубное пристрастие к наркотикам, сбрасывать со счетов было бы с нашей стороны как минимум непрофессиональной оплошностью. Наркоманы – это ведь контингент, буквально притягивающий к себе неприятности.

      – И что? – Крячко до сих пор не понимал, к чему клонит напарник.

      – Я знаю одного человека, тоже подверженного этой пагубной привычке. – Гуров выключил музыку, мешавшую ему сосредоточиться на теме разговора. – Он проходил у нас по одному делу как подозреваемый. Но тебе с ним пообщаться не довелось, Стас. Я ему сделал тогда кое-какие поблажки, тем более что и особой вины, как вскоре выяснилось, за ним не было. Парень остался моим должником.

      – То есть информатором?

      – Ну, в некотором роде, – уклончиво ответил Гуров. Он не любил широко распространяться на подобные темы даже в разговорах с Крячко. – После того случая мне приходилось обращаться к нему лишь однажды, да и то не скажу, чтобы он сильно помог мне. Но теперь… Дело в том, что он тоже гонщик.

      – Профессиональный?

      – Нет. Он принимал участие только в уличных гонках. Не знаю, приглашал ли его когда-либо к себе Ткаченко, но Карт старался не упустить ни одной возможности посостязаться в скорости. Если ему, конечно, это приносило деньги.

      – Карт – это его прозвище? – полюбопытствовал Крячко. – Круто!

      – Когда-то он и был крутым, – сказал Гуров. – Я наблюдал его в деле. Хорошо гонял, быстро. Но это было давно. Сейчас Карт если участвует в подобного рода соревнованиях, то крайне редко. Пристроился на какую-то работенку