Папа. Светлана Стрелкова

своей комнате. Еще была коронная фраза о том, что надо принять обстоятельства, если не можешь их изменить, и изменить свое отношение к ним. Однако, это было решительно невозможно. Шариков мог войти в мою комнату без стука в любой момент. Одно время я прятала верхнюю одежду и обувь у себя в комнате, чтоб он не понял, что я вернулась из школы, но потом поняла, что это бесполезно – он даже не смотрел на вешалку, он просто заходил ко мне в комнату.

      Изменить же свое отношение к обстоятельствам часто не под силу даже взрослому, даже терапевтированному взрослому, для меня же в возрасте 13-ти лет эти слова были просто абракадаброй.

      Много лет подряд я не имела возможности побыть одна. Утром вся семья еще была в сборе, после школы Шариков был уже дома и не давал мне покоя до самого маминого прихода. Я шла домой после школы, как на войну. С войны на войну. Я ненавидела приходить домой, однако больше приходить было некуда – друзей у меня на тот момент не было. Иногда я приходила после школы в свой старый двор, это были воистину минуты счастья. Мы сдружились с Ксюшей и очень неплохо проводили время вместе. Мы отлично понимали друг друга, несмотря на разницу в возрасте в три года. Но это было редко, далеко не каждый день. Гораздо чаще остаток дня я проводила дома, наедине с Шариковым.

      Новый год в нашей семье был вообще феерическим событием. Шариков начинал его отмечать в канун кануна. Мама с утра 31-го декабря начинала готовить салатики и лепить пельмени, однако мне это было не в радость, потому что Шариков тоже с самого утра начинал готовиться, по-своему. В обнимку с чекушкой. Часов до восьми вечера мама, еще на что-то надеясь, пыталась его уговорить не пить, чтоб не валяться в сам Новый Год под столом, а сидеть за оным. Однако, ей ни разу это не удалось. К девяти вечера товарищ был в стельку.

      Есть алкоголики, которые напившись, становятся тихими и ложатся спать. Этот был не такой. Чем более повышался градус, тем больше сил у него появлялось. Шатаясь и держась за стенки, он бродил по квартире, цепляясь ко всем со своими бессмысленными разговорами. Неважно, отвечаешь ему или нет, разговор развивался одинаково – в какой-то момент Шариков решал, что ему что-то возразили, и начинал орать, стучать кулаком по столу и кидаться, как бешеная собака.

      Я считала, что Новый Год удался, если Шариков к двенадцати был не в состоянии подняться с пола. Мы тихонько слушали речь президента, ели и ложились спать. Само собой, как только появилась малейшая возможность, я стала сваливать из дома в Новогоднюю ночь.

      В школе на тот момент было все тоже очень плохо. В классе меня не любили. Соседом по парте был мальчик, который меня на дух не переносил, как и я его, впрочем. Однажды он подложил мне жвачку на стул, а я была в новых и единственных джинсах (мама мне купила ценой нечеловеческих усилий, думается). После урока я его так пнула, что он отлетел к стенке. Покрутил пальцем у виска и пошел, потирая ушибленный зад, но больше жвачку не подкладывал. Сейчас я думаю, что он был классный парень. Он необычно одевался и был симпатичный, однако