Помочь можно живым (сборник). Александр Бачило

воду чистую где-то достают, последнее из дому волокут – только ампулы давай. Да и не дай, попробуй. Бешеные ведь делаются – убьют и не заметят.

      Уж как я обрадовалась, что ты не за гадостью этой пришел, что уходишь завтра и с компанией здешней не свяжешься! Ведь никак мне с ними не справиться – звери уже, а не люди. Плюнула бы на все да и ушла куда глаза глядят, да боюсь, ящики эти они найдут и в Город притащат. Что же будет тогда? Конец Городу. Он и так еле жив, а то и вовсе вся жизнь прекратится…

      – Жизнь! – просипел вдруг Шибень. Он не отрываясь смотрел на ампулу в руках Улисса. – Что ты городишь, старуха! Никакой жизни не бывает! Только сны. Один страшный, длинный – там снег, холод, свирепень, уроды. Целый город уродов! Там кругом отрава, и Яма, и старуха, и ампулы, и стены, и потолки, и темень, шахта! Там страшно. И хочется только проснуться… А другой сон… Там не так. Там солнце и тепло. И цветы. Знаешь, что такое цветы? И я не знал, а там увидел. И земля там – огромная, и никаких Мертвых Полей, беги, куда хочешь. Или лети. Я там летаю много… Летишь! А под тобой цветы. И вода – прямо из ручья. И небо – не серое, и не черное, как у вас, а такое, знаешь… Другое совсем. А вы тут… Эх! Не надоело вам? Так и будете всегда в одном сне? Удавиться ведь легче! Проснитесь, дураки! Как же вы не понимаете, что лучше там умереть от счастья, чем сдохнуть здесь в стылой конуре? Как же вы… Эх! Да что с вами говорить!

      Шибень вдруг бросился к Улиссу и выхватил у него ампулу. Потом, проворно отбежав в дальний угол, он дрожащими пальцами отломил стеклянную головку и стал поспешно высасывать из ампулы содержимое.

      – Не надо, Шибень, не пей, погоди! – крикнул Улисс. Но Шибень уже не обращал на него внимания.

      С отсутствующей улыбкой он лег на пол, отвернулся к стене и замер…

      …Ящики оказались удивительно тяжелыми. Улиссу приходилось брать их по одному и осторожно, чтобы не рассыпать ампулы, спускаться по крутым железным ступенькам. Он боялся надолго оставить их без присмотра, хотя знал, что в Яме все спят, успокоенные новой порцией «сока». Последней порцией, подумал Улисс, нащупывая ногой ступеньку. Как хотите, ребята, а больше вам этой отравы не пить.

      – Ну почему отравы? – возражал голос Шибня, все еще звучавший в ушах, – ты сам-то пробовал? Ты попробуй сначала, а потом уж говори – отрава… Дурак! Зачем куда-то идти, зачем искать новые земли, когда я тебе и так могу сказать: да, новые земли есть. Да еще какие! Без конца-края, без снега, без горя! Вот они, у тебя в руках! Разломи только ампулу – и они твои!

      Улисс мотал головой, отгоняя голос, но он не отставал:

      – Одну только ампулу! Ну что тебе будет от одной? Заглянешь – и назад. А уж остальные можешь выбрасывать, бить и топтать, сколько влезет. Потом.

      – Нет! Нельзя! – рычал Улисс, борясь с очередным ящиком, не входившим в узкий дверной проем. – Если я не выброшу их сейчас, больше уж никто не сможет!

      И ампулы попадут в Город, подумал он. И Город умрет, И не станет