Помочь можно живым (сборник). Александр Бачило

говорил он, приподнимая одной рукой голову Улисса. – Где это тебя угораздило дозу схватить? Осторожней надо с такими вещами!

      Ужасно болели глаза, клочья черной пелены медленно кружились по комнате, застилая свет. Кожа на лице и руках горела огнем. Совсем как у Ксаны, подумал вдруг Улисс. Она точно так же чувствовала себя в первые дни после падения в реку. Только ожоги были у нее по всему телу… Снова подкатила тошнота. Улисс скорчился на полу и закашлялся, давясь рвотой. А вот этого у нее не было, отрешенно думал он. У кого-то другого было. Совсем недавно. У кого же? И куда он потом делся? Ах, да, Псан-добытчик и его сыновья! Все то же самое… Только ведь они не прожили и суток…

      И вдруг он понял, свирепень! Ну, конечно, он напугал зверя огнем и грохотом страшной машины, а тот в ответ поразил его своим невидимым ядом. «Когда надоест жить, – поучал Дед, – кинь копье в свирепня». Улисс застонал. Эта смерть. Он с трудом поднялся, и снова сел на ящик у стола, и, закрыв лицо руками, чтобы свет не резал так нестерпимо глаза, сказал Полифему:

      – Иди к своему монитору. Я все понял, буду нажимать кнопку, когда нужно. Только торопись, мне недолго… осталось.

      Полифем не ответил. Улисс поднял голову. В комнате никого не было. Где же он? Неужели этому столетнему дураку не ясно, как дорого сейчас время? Ведь тот, кого ему послал нарисованный на картинке Бог, скоро умрет!

      В коридоре раздались шаги, и в комнату вошел Полифем с черной коробкой в руках.

      – Сейчас, сейчас, потерпи! – сказал он Улиссу и, поставив коробку на стол, принялся перебирать в ней разные склянки и блестящие металлические детали.

      – Скорее иди к монитору, – снова заговорил Улисс, тяжело дыша, – скорее, пока я еще могу нажимать кнопку. У нас осталось мало времени, понимаешь? Мне скоро конец, свирепень отравил меня. Свирепень… Такой зверь…

      – Да, да, – отвечал Полифем, не слушая, – сейчас все будет хорошо, сейчас…

      Улисс вздрогнул, что-то острое вдруг впилось ему в руку.

      – Ничего, ничего, – повторял Полифем, – это просто укол. Будет немного кружиться голова, но ты не пугайся. Ложись-ка вот сюда, на постель.

      Улисс поднялся, но вдруг почувствовал, что у него отнимаются руки и ноги. «Поздно, – подумал он, – я умираю». И как подкошенный рухнул на кучу тряпья у стены.

      Уже который день он идет вдоль отвесной стены Предельных Гор, смотрит, не отрываясь, на зарево, разгорающееся над ним, и никак не может понять, почему оно не зеленое, как всегда, а красное. Там, за стеной, новые земли, это он знает точно, но попасть туда невозможно, потому что в стене нет ни единой щелочки, в которую можно было бы пролезть или хотя бы зацепиться и подняться наверх. Стена нависает над ним и мерно колышется в такт отдаленному рокоту, идущему из глубины гор.

      Нет, это не горы, это свирепень развалился на дороге в новые земли и спит. И пока он не проснется, туда не попасть, а когда проснется, всем землям придет