Провинциальная «контрреволюция». Белое движение и гражданская война на русском Севере. Людмила Новикова

и архангельским гарнизоном, который приехал в Архангельск в декабре 1916 г. уже как Людвиг Федорович Корвин[115].

      Переименования в годы войны происходили по всей стране и были частью борьбы против «немецкого засилья», одной из спонтанных и запоздалых попыток перестроить империю по образцу национального государства с целью упрочить тыл и поддержать военные усилия армии и правительства[116]. Однако едва ли где абсурдность подобных мер была более очевидна, чем в городе, где потомки иностранных подданных были многочисленны и влиятельны и где люди под фамилиями Гувелякен и Лейцингер уже более двух десятков лет постоянно сменяли друг друга на посту городского головы[117]. Переименования были внешним отражением тех глубоких изменений, которые принесла с собой Первая мировая война. Вызванное войной напряжение экономики, а также неудачная политика и плохое администрирование, вместе взятые, имели значимые последствия для губернии, проявившиеся в полной мере уже в 1917 г. Революция на Севере не была прямым следствием войны. Но война, принесшая с собой расположившиеся в городах военные гарнизоны и флотские команды, корабли держав Антанты в северных портах и общий развал хозяйства, наметила те линии, по которым революция развивалась в этом крае после крушения старого режима. Именно война во многом дает ключ и к пониманию того, кто, когда и почему поддержал революцию в губернии и также почему именно Архангельск стал местом образования белого правительства и интервенции держав Антанты.

      Фронт «германской войны» вплоть до 1917 г. даже отдаленно не приблизился к границам Архангельской губернии. Однако война дала себя почувствовать уже в первые дни после царского манифеста 20 июля 1914 г., известившего о вступлении России в войну, когда по губернии пронесся панический слух о приближении к Архангельску германской эскадры. Вследствие этого в городе были затоплены суда для заграждения фарватера, а золотая наличность Государственного банка была срочно вывезена в Вологду[118]. Хотя тревога оказалась ложной и город за всю войну ни разу так и не подвергся нападению врага, Архангельск и губерния с лета 1914 г. неожиданно во многих отношениях оказались действительно на первой линии обороны. Когда гавани Балтийского и Черного морей были блокированы противником, Архангельск остался единственным портом европейской части России, открытым для сношений с внешним миром. Именно через него должны были идти миллионы тонн вооружения и военного снаряжения, поступавшие от западных союзников России по Антанте для нужд русской армии. Чтобы обеспечить их транспортировку, была начата срочная перешивка узкоколейной железной дороги на широкую колею. Одновременно на берегу Северной Двины напротив Архангельска был заложен новый порт Бакарица, где грузы должны были перегружаться в железнодорожные вагоны, а в 25 верстах от города, ближе к морю, был устроен аванпорт Экономия. Не успевая проходить через бутылочное горлышко Архангельской железной дороги (перешивка ее на широкую

115

Доценко В.Д. Словарь биографический морской. СПб., 2000. С. 178; Поморская энциклопедия. Т. 1. С. 185.

116

Lohr E. Nationalizing the Russian Empire: The Campaign against Enemy Aliens during World War I. Cambridge, Mass., 2003; Соболев И.Г. Борьба с «немецким засильем» в России в годы Первой мировой войны. СПб., 2004.

117

В.В. Гувелякен c 1895 по 1917 г. четыре раза избирался на пост городского головы, Я.И. Лейцингер прослужил на этом посту подряд четыре срока с 1903 по 1914 г. По данным на 1897 г., среди 20 882 жителей Архангельска лиц неправославного вероисповедания было около 5 %, однако среди гласных городской думы в 1910–1913 гг. они составляли 22 %, причем все, за исключением одного, были лютеранами, владевшими торговыми и промышленными предприятиями и крупной недвижимостью. См.: Справочная книга по Архангельскому городскому общественному управлению, 1870–1910. Архангельск, 1910. С. xviii – xxvii, 10; Первая всеобщая перепись населения Российской империи, 1897 г. Вып. 6. С. 1.

118

ГАРФ. Ф. 5867. Оп. 1. Д. 3. Л. 14 (воспоминания рыбопромышленника Е.Д. Могучего с 20 июля 1914 г. по 11 марта 1920 г.); ГАРФ. Ф. 5867. Оп. 1. Д. 1. Л. 58 (воспоминания В.Ф. Бидо, апрель 1925 г.).