По ту сторону. Сергей Щипанов

Костоправ, аки наш Карла?

      Я молча кивнула. Верно, ведь коллеги мы с их Карлом, вправлять кости – это всегда, пожалуйста.

      И тут некая мысль, подспудно сидевшая в глубинах сознания, озарила меня, подобно яркой вспышке.

      – Послушай, друг, – обратилась я к «Овечкину со шрамом», – а вы когда родились, в каком году?

      – На кой ляд тебе?! – удивился Ивашка. – То поповское занятие, лета счислять. Бог нам дни даёт, и ладно…

      Вмешался Афоня:

      – Э-э, глупой ты, Ивашка, аки щука на нересте, – и мне: – А год-то был, друже, семь тыщь семидесятый.

      Он что, издевается?! Или… или… Неужто он допетровское летоисчисление использует?!

      Я повернулась к капитану. Тот важным делом был занят: набивал табаком огромную – так мне представлялось – трубку.

      – Сэр, – обратилась я к морскому волк, – what was the year of the Nativity of Christ?

      Уж он-то, будучи европейцем, должен «счислять лета» от Рождества Христова.

      – One thousand five hundred and eighty-two, – спокойно ответил капитан.

      Внутренне я готова была услышать нечто подобное. И всё же. Трубным гласом небес прозвучал для меня ответ Роде.

      «Тысяча пятьсот восемьдесят второй», – прошептала я обречённо.

      Несмотря на всю абсурдность услышанного, я безоговорочно поверила этим людям, из которых кто-либо – чем чёрт не шутит, – быть может, является моим дальним предком.

      III. Плата за ночлег

      1

      Слово «ошеломить», как известно, буквально означает «ударить булавой (или иным тяжёлым предметом) по шлему». Именно такое было ощущение: меня ошеломили – огрели молотом. Но не по шлему, а по ничем не защищённой (бандана не в счёт), головушке.

      Так и сидела, пришибленная невероятным, но очевидным фактом: я в прошлом! Во времени, отстающем от нашего на четыреста с лишним лет!

      Как такое могло произойти? И что мне теперь делать? Ответа на эти исконно русские вопросы я не находила. Лишь одно знала: какая-то неведомая сила перенесла меня за отметку (на временной шкале) «четыреста лет до моего рождения». Не слабо, да?

      Впрочем, и страха, как такового, не было. Ни страха, ни отчаяния – ничего. Это потом, наверное, стану кричать, плакать, биться в истерике, рвать на себе волосы и взывать к небесам; а пока я сидела и тупо смотрела на кружку, поставленную передо мной женщиной с пышными формами, как видно, хозяйкой «заведения». Затем столь же тупо глотала крепкий, как вино, напиток, не чувствуя вкуса. А вокруг царило кабацкое веселье: кто-то затягивал песню, остальные подхватывали, истерично хохотали пьяные путаны, подвыпившие мужчины стучали по столу кружками, требовали у хозяйки ещё пива…

      Меня опять тронули за плечо.

      – Слышь, Рысь тя спрашивает, чего, мол, давеча ты в карман сховал?

      – Yes, – поддакнул капитан, – what have you got in your pocket? (Да, что там у тебя в кармане?)

      Его телефон заинтересовал, ха-ха! Я едва сдержалась, не дав нервному смеху вырваться наружу. Дура, едва жизнью не поплатилась, защищая абсолютно бесполезную здесь игрушку. Мобильник в шестнадцатом веке – умора! Отдать, что ли? Возьми, мол, на память сувенир, капитан…