Гадюка в сиропе. Дарья Донцова

не станет при мне открывать и пригласит выпить кофейку, а там уж как-нибудь начнем говорить на интересующую меня тему.

      Но вышло не совсем так, как я предполагала. Брит, красивая, рослая брюнетка, всплеснув руками, сказала:

      – Ну и хлопот я вам доставила! Сначала посылку из Израиловки волокли, а теперь еще и на дом доставили. Хотите кофейку?

      Радуясь, что пока все идет по плану, я кивнула, и меня препроводили на кокетливо убранную кухню, всю в рюшечках, бантиках и керамических свинках.

      – Садитесь, садитесь, – щебетала хозяйка, включая чайник. – Есть чудесный торт, «Наполеон».

      Я расслабилась, но тут произошло непредвиденное. Со словами: «Ну-ка посмотрим, что Женюрка прислала», – Лина быстро содрала с «подарка» хрусткую бумагу, подняла крышку и во все глаза уставилась на скомканные «Мегаполисы».

      – Это что? – оторопев спросила она. – У Женьки «крыша» съехала?

      – Нет, – ответила я. – Ваша подруга не имеет к этому пакету никакого отношения.

      В этот момент чайник, выключаясь, щелкнул, и Лина так и подскочила.

      – Ой! Вы кто?

      – Евлампия Романова.

      – Что вам надо? – испуганно поинтересовалась она. – Кто вас прислал?

      – Сама пришла, – усмехнулась я. – Вопрос задать хочу.

      – Какой? – неожиданно побледнев, спросила Ангелина.

      – Почему вы соврали следователю о том, что подслушали разговор Лены Разумовой с Антоном Семеновым?

      Брит помертвела, потом вспыхнула ярким цветом. Неровные пятна поползли со лба на щеки, потом на шею. Так внезапно краснеют женщины от климактерических приливов. Ангелине явно стало жарко, на верхней губе выступили капельки пота, и она судорожно облизнулась. Но ни о каком климаксе не могло быть и речи: девице едва за двадцать, максимум двадцать пять, и она просто жутко испугалась, патологически, почти до обморока.

      – Так как, детка? – проникновенно запела я. – Будем говорить правду или поедем на Петровку? Кстати, знаете, что человека, который намеренно обманывает сотрудников правоохранительных органов, крепко наказывают! Это называется на языке Уголовного кодекса «лжесвидетельство», и дают за него ни много ни мало пятнадцать лет.

      – Сколько??? – в ужасе залепетала дурочка, никогда не читавшая кодекс. – Сколько???

      – Много, – успокоила ее я. – Лучше сразу признаться, тогда просто пальчиком погрозят.

      – Кто вы? – наконец сообразила задать вопрос она.

      – Частный детектив, нанятый адвокатом Елены Михайловны Разумовой, – спокойно пояснила я, и, увидав, что щеки Лины приобрели цвет снятого молока, добавила: – Так кофейком угостите? Хотя я предпочитаю чай, цейлонский, крупнолистовой.

      – Це-цейлонского нет, – пролепетала Ангелина. – Только «Липтон» в пакетиках.

      – Ладно, – милостиво согласилась я и сказала: – На ваше несчастье, я докопалась до многого и искренне советую покаяться.

      Брит дрожащими руками пыталась открыть пачку, но ногти срывались и елозили по целлофану. Отобрав у нее коробочку, я вытащила два мешочка и, сунув