ВЕБКНИГА
Все книги издательства ВЕБКНИГАИ лучшие слова навек пребудут с нами…
Елена Минкина-Тайчер известна читателям как мастер тонкой психологической прозы, роман «Эффект Ребиндера» и повесть «Там, где течет молоко и мед» удостоены в 2016 году премии имени Юрия Нагибина. Книга «И лучшие слова навек пребудут с нами…» – первый поэтический опыт автора, однако в это трудно поверить, настолько зрелые стихи представлены в сборнике, в нем и правда собраны лучшие слова, грустные и светлые, проникновенные и мудрые – те, что находят отклик у всех, кто любит и чувствует поэзию. По словам Елены Крюковой, прозе Елены Минкиной-Тайчер присуща «внутренняя грация», что в полной мере можно сказать и о ее стихах.
Дочки-матери, или Во что играют большие девочки
Мама любит дочку, дочка – маму. Но почему эта любовь так похожа на военные действия? Почему к дочерней любви часто примешивается раздражение, а материнская любовь, способная на подвиги в форс-мажорных обстоятельствах, бывает невыносима в обычной жизни? Авторы рассказов – известные писатели, художники, психологи – на время утратили свою именитость, заслуги и социальные роли. Здесь они просто дочери и матери. Такие же обиженные, любящие и тоскующие, как все мы.
Я монстр, что говорит с вами. Отчет для академии психоанализа
Семнадцатого ноября 2019 года Поль Б. Пресьядо выступает в Париже перед 3500 психоаналитиками в рамках Международных дней Школы фрейдова дела. Представая перед людьми, чья профессия ставит ему диагноз «психическое заболевание» и «гендерная дисфория», Пресьядо в своей речи отталкивается от «Отчета для академии» Франца Кафки. В этом произведении обезьяна, выучив человеческий язык, говорит с академией высших научных авторитетов. Далекая от эмансипации говорящая обезьяна Кафки объясняет, что изучение человеческого языка стало для нее лишь переходом из одной клетки в другую: от железных прутьев к человеческой субъектности. Обращаясь к психоаналитикам из своей клетки «трансмужчины», «тела небинарного гендера», Пресьядо призывает к разработке «новой эпистемологии, способной включить в себя радикальное множество живых существ, не ограничивающей тело его гетеросексуальной репродуктивной способностью и не оправдывающей патриархального и колониального насилия, а также обеспечивающей признание других форм политической субъектности».
Зависимость
Тове всего двадцать, но она уже достигла всего, чего хотела: талантливая поэтесса замужем за почтенным литературным редактором. Кажется, будто ее жизнь удалась, и она не подозревает о грядущих испытаниях: о новых влюбленностях и болезненных расставаниях, долгожданном материнстве и прерывании беременности, невозможности писать и разрушающей всё зависимости. «Зависимость» – заключительная часть Копенгагенской трилогии, неприукрашенный рассказ о бессилии перед обнаженной действительностью, но также о любви, заботе, преданности своему призванию и в конечном счете о неуверенной победе жизни.
Юность
Тове приходится рано оставить учебу, чтобы начать себя обеспечивать. Одна низкооплачиваемая работа сменяет другую. Ее юность – «не более чем простой изъян и помеха», и, как и прежде, Тове жаждет поэзии, любви и настоящей жизни. Пока Европа погружается в войну, она сталкивается со вздорными начальниками, ходит на танцы с новой подругой, снимает свою первую комнату, пишет «настоящие, зрелые» стихи и остается полной решимости в своем стремлении к независимости и поэтическому признанию.
Время обнимать
Роман «Время обнимать» – увлекательная семейная сага, в которой есть все, что так нравится читателю: сложные судьбы, страсти, разлуки, измены, трагическая слепота родных людей и их внезапные прозрения… Но не только! Это еще и философская драма о том, какова цена жизни и смерти, как настигает и убивает прошлое, недаром в названии – слова из Книги Екклесиаста. Это повествование – гимн семье: объятиям, сантиментам, милым пустякам жизни и преданной взаимной любви, ее единственной нерушимой основе. С мягкой иронией автор рассказывает о нескольких поколениях питерской интеллигенции, их трогательной заботе о «своем круге» и непременном культурном образовании детей, любви к литературе и музыке и неприятии хамства. А еще это Петербург – прекрасный и любимый, вместивший в себя радости и горести героев романа, и вечно живые стихи Пушкина и Ахматовой, вплетенные в долгую-долгую историю.
Аргонавты
«Аргонавты» Мэгги Нельсон – текст на стыке жанров, автотеоретическое высказывание о желании, идентичности, создании квир-семьи, ограничениях и возможностях любви и языка. Работая в традиции публичных интеллектуалов, таких как Сьюзен Сонтаг и Ролан Барт, Нельсон сплетает историю своих отношений с художником Гарри Доджем с исследованием того, что культовые теоретики говорили о сексуальности, гендере, институте брака и материнстве. Это вдумчивая и бескомпромиссная книга о радикальной свободе и ценности заботы о другом.
Незначительная деталь
«Незначительная деталь» начинается летом 1949 года, через год после окончания войны, которую палестинцы оплакивают как Накбу – катастрофу, повлекшую за собой изгнание 700 000 человек, а израильтяне прославляют как Войну за независимость. Израильские солдаты захватывают в плен и насилуют палестинскую девушку, затем хоронят ее в песке. В наши дни молодая женщина в Рамалле становится одержима этой «незначительной деталью» истории и отправляется в путешествие, чтобы узнать подробности случившегося. Проникая в суть палестинского опыта отчуждения, «Незначительная деталь» говорит о войне, насилии, жизни в условиях оккупации и попытках мыслить и действовать с достоинством в условиях продолжающегося бесправия и стирания твоего опыта.
Безмолвие как бы на полчаса. Письма из Нефели
Почему мы живем в фейковой реальности, обнуляющей исторические события и девальвирующей искусство? Новая книга Владимира Мартынова – не первая попытка взяться за эту тему. Автор по-новому развивает концепцию «конца истории» (Ф. Фукуяма), подводя нас к тому, что завершилась не только история, но и время ее великих творцов. Их место заняла новая генерация, для которой идея служения заместилась идеей обслуживания. Неизбежность таких перемен станет очевиднее, если связать ступени развития западноевропейской цивилизации с индийской кастовой системой и вспомнить, что на пятки творцов-вайшьев неумолимо наступают слуги-шудры. Можно ли нарушить логику своего времени и что делать тем, кто ощущает себя осколком прошлого, – на эти и другие вопросы отвечает автор в книге. В «Письмах» Мартынова, как всегда, много личного и злободневного. Но в первую и главную очередь это 64 коротких послания старому другу – любимому коту. Единственному из немногих, с кем только и можно быть откровенным.
Пестрые прутья Иакова. Частный взгляд на картину всеобщего праздника жизни
На страницах публицистично резких эссе о культурных процессах, происходящих в современном обществе, композитор и философ Владимир Мартынов развивает последовательную и цельную культурологическую концепцию. Провозгласив несколько лет назад «конец времени композиторов», Мартынов утверждает, что время русской литературы точно так же подошло к концу: живое художественное начало превратилось в промысел и культурную рутину, а текст – в литературный симулякр. На примере истории русской литературы и архитектурного облика Москвы автор исследует вербальные и визуальные аспекты действительности, которые подспудно влияют на общественное сознание и формируют культурное пространство страны.