Вебер Виктор Анатольевич
Все книги издательства Вебер Виктор АнатольевичИзвините, правильный номер
«…Кэти сходит на нет. Звук телевизора становится громче. Трое детей: Джефф, восемь лет, Конни, десять, и Дэнни, тринадцать. Показывают «Колесо фортуны», но на экран дети не смотрят. Они заняты более интересной игрой: спорят о том, что смотреть потом…»
Кроссовки
«Джон Телл отработал в «Табори студиоз» уже больше месяца, когда в первый раз заметил кроссовки. Студия располагалась в здании, которое в свое время называлось Мюзик-Сити. В ранние дни рок-н-рола здание это почитали за музыкальную Мекку. Тогда в кроссовках в вестибюль мог войти разве что мальчишка-курьер. Но те славные денечки канули в Лету вместе с продюсерами-миллионерами, которые отдавали предпочтение остроносым туфлям из змеиной кожи и рубашкам с жабо. Нынче кроссовки стали элементом униформы Мюзик-Сити, и, увидев их, Телл не подумал об их владельце ничего плохого. Если осудил, то только в одном: парень мог бы приобрести новую пару. Потому что белыми они были при покупке, а купили их ну очень давно…»
Клацающие зубы
«Хогэн бросил взгляд на запыленный стеклянный стенд и почувствовал, что возвращается в отрочество, тот самый возраст от семи до четырнадцати лет, втиснувшийся между детством и юношеством, когда его зачаровывали такие вот диковинные вещицы. Он наклонился к стенду, забыв про воющий ветер снаружи, про песок, который ветер бросал в окна. Стенд заполняли разнообразные «страшилки», сработанные в основном на Тайване и в Корее, но его внимание привлекли Клацающие Зубы. Мало того, что он никогда не видел таких огромных Зубов, так они еще были на ножках. В больших оранжевых башмаках с белыми подошвами. Полный отпад…»
Перекурщики
«Пирсон попытался закричать, но шок лишил его дара речи, и из горла вырвался лишь сдавленный хрип – так иной раз стонут во сне. Он набрал полную грудь воздуха, чтобы предпринять вторую попытку, но чьи-то пальцы, как железные щипцы, сжали его левую руку повыше локтя…»
Мой милый пони
«Старик сидел в кресле-качалке у двери амбара, из которого шел густой яблочный дух. Ему, конечно, хотелось покурить, но рука не тянулась к сигаретам. Не из-за запрета доктора – очень уж сильно трепыхалось сердце. Он наблюдал, как этот паршивец Осгуд торопливо считает, прислонившись головой к дереву, наблюдал, как он повернулся, сразу увидел Клайви и рассмеялся, так широко разинув рот, что старик сумел разглядеть начавшие гнить зубы и представил себе, как пахнет изо рта этого мальчишки. Совсем как в дальнем углу сырого подвала. А ведь ему еще нет одиннадцати лет…»
Скреб-поскреб
«В квартире в Куинз Говард Милта, не слишком известный нью-йоркский дипломированный бухгалтер, жил с женой, но в тот момент, когда впервые раздалось это поскребывание, пребывал в гордом одиночестве. Виолет Милта, еще менее известная медсестра нью-йоркского дантиста, досмотрев выпуск новостей, отправилась в магазин на углу за пинтой мороженого. После новостей началась программа „Риск“, которая ей не нравилась. Она говорила, что терпеть не может Алекса Требека, который напоминал ей продажного евангелиста, но Говард знал истинную причину: во время телевикторины она чувствовала себя полной дурой»
Рок-н-ролльные Небеса
«Когда Мэри проснулась, они уже заблудились. Она это знала, и он это знал, хотя поначалу ему никак не хотелось в этом признаваться. На его лице читалось: не приставай ко мне, я чертовски зол. Мэри узнавала об этом по его рту, который становился все меньше и меньше, чуть ли не исчезал совсем. И Кларк никогда бы не сказал, что они «заблудились». Нет, он мог выдавить из себя «где-то мы не туда свернули», да и то через силу…»
Домашние роды
«С учетом того, что близился конец света, Мэдди Пейс полагала, что дела у нее идут неплохо. Чертовски неплохо. Возможно, она справлялась с трудностями, вызванными Концом Всего, лучше, чем кто бы то ни было. И она нисколько не сомневалась, что лучше, чем любая беременная женщина на всей земле…»
Сезон дождя
«Где-то в половине шестого Джон и Элис Грехэм наконец-то добрались до маленького городка, Уиллоу, который затерялся в центральной части штата Мэн, словно песчинка – в сердцевине дешевой жемчужины. От Хемпстид Плейс городок отделяли всего пять миль, но они дважды сворачивали не там, где следовало. Так что на Главную улицу прибыли, изнывая от жары и не в самом радужном настроении. Кондиционер «форда» сломался по пути из Сент-Луиса, а температура воздуха, должно быть, перевалила за сто десять градусов…»
На посошок
«В четверть одиннадцатого, когда Херб Тукландер уже собрался закрывать свое заведение, в «Тукис бар», что находится в северной части Фолмаута, ввалился мужчина в дорогом пальто и с белым как мел лицом. Дело было десятого января, когда народ в большинстве своем только учится жить по правилам, нарушенным в Новый год, а за окном дул сильнейший северо-западный ветер. Шесть дюймов снега намело еще до наступления темноты, и снегопад только усиливался. Дважды Билли Ларриби проехал мимо нас на грейдере, расчищая дорогу, второй раз Туки вынес ему пива, из милосердия, как говаривала моя матушка, и, Господь знает, в свое время этого пива она выпила сколько надо. Билли сказал ему, что чистится только главное шоссе, а боковые улицы до утра закрыты для проезда. Радио в Портленде предсказывает, что толщина снежного покрова увеличится еще на фут, а скорость ветра усилится до сорока миль в час…»