Молодой опер Жора расследует дело об убийстве директора фабрики и... мечтает сняться в кино. И такой случай представляется. Правда, на роль второго плана. Но это мелочи, в сравнении с возможностью увидеть себя на экране. Однако жизнь неистощима на самые немыслимые сюрпризы. Приближается первый день съемок, а вместе с тем и осознание того, что убийство напрямую связано с финансированием картины. Выбор, который предстоит сделать Жоре, воистину труден.
Кто-то в шутку назвал их команду группой пролетарского гнева. Официально же они именовались группой по раскрытию тяжких преступлений…
Вор должен сидеть – это закон. Но тот, кто должен служить закону, иногда переступает через него ради собственной выгоды. Опер Неволин нередко искажал факты и подтасовывал результаты следствия, имея с этого неплохой доход. Но однажды его друг поневоле оказался соучастником заказного убийства. Неволин перед выбором: с кем он – с ворами и коррумпированными ментами или с истинными служителями закона. Ранее роман выходил под названием «Кома».
Операция под кодовым названием «Клюква в шоколаде» начинается, однако настоящий мент должен быть начеку даже за праздничным столом, иначе неприятности не заставят себя долго ждать.
«– Оборотни в милицейских погонах, – Роман зацепился за заголовок небольшой газетной заметки и склонился над текстом. – Что там? – не отрывая глаз от монитора компьютера, полюбопытствовал сидящий за своим столом Алексей Демидов, – за взятку кого-то прихватили?..»
Меня по-прежнему держат на крючке… Вынуждают совершать гнусные преступления, из-за меня гибнут люди. Видит Бог, я не хочу этого. Ведь управлять мною легко – они забрали моего ребенка. Спрятали в психушке единственную подружку. Отняли вновь обретенную любовь всей моей жизни. Мой главный мучитель – Ник. Что ж, раз мне не позволено уйти или даже умереть, я затею свою игру, благо научилась управлять Ником – мерзавцем и убийцей, использовать его извращенный ум в своих целях. А цель у меня одна – месть…
«Иногда, в редкие минуты одиночества и покоя, он пытался представить, откуда, из какой глубины возникла его душа. Из какого невнятного мерцающего тумана она вплыла в жизнь. По крохотным пылинкам памяти, по мимолетным корпускулам света он восстанавливал момент своего появления. Цеплялся за младенческие хрупкие образы, вслушивался в слабые отголоски, стремился различить, уловить ту черту, за которой из туманного, неразличимого целого возникло отдельное, ощутимое, чувствующее – он сам. Перебирая воспоминания, удаляясь в прошлое, в юность, в детство, он словно уносился вспять на тончайшем световом луче, врывался в дымное непроглядное облако, из которого вышел. Сверкающая бесконечность чудилась ему за этой мглой и туманом. Туда, в это необъятное сверкание, пройдя сквозь сумрак, вернется его душа…»