Русская классика

Различные книги в жанре Русская классика

Дуэль

Антон Чехов

"Спасение от физического и морального падения нужно искать прежде всего в самом себе", – считает Лаевский – один из главных героев повести «Дуэль». Потрясенный произошедшими событиями, он приходит в этот мир обновленным. Всему нужно учиться заново: и любить, и говорить, и действовать. Раскрывая тайны человеческой души, показывая возможные пути ее спасения, Чехов становится все ближе нашим современникам, пытающимся найти свое "Я", сохранить себя как личность в стремительно разрушающемся мире, противопоставляя ему единение с природой и гармонией мироздания.

Рукопись, найденная под кроватью

Алексей Толстой

Произведения, созданные писателем в 20-е годы, и вошедшие в авторский сборник «Эмигранты», объединены единой темой – темой эмиграции. Эти рассказы – авантюрные, живописные картины нравов и быта эмигрантского мира, содержат обширный материал личных впечатлений автора.

Рассказы о лошадях

Александр Куприн

Четырехлетний жеребец Изумруд – рослая беговая лошадь американского склада, серой, ровной, серебристо-стальной масти – проснулся, по обыкновению, около полуночи в своем деннике. Рядом с ним, слева и справа и напротив через коридор, лошади мерно и часто, все точно в один такт, жевали сено, вкусно хрустя зубами и изредка отфыркиваясь от пыли. В углу на ворохе соломы храпел дежурный конюх. Изумруд по чередованию дней и по особым звукам храпа знал, что это – Василий, молодой малый, которого лошади не любили за то, что он курил в конюшне вонючий табак, часто заходил в денники пьяный, толкал коленом в живот, замахивался кулаком над глазами, грубо дергал за недоуздок и всегда кричал на лошадей ненатуральным, сиплым, угрожающим басом...

Звезда Соломона

Александр Куприн

В жизни происходят порой удивительные вещи. Вот и к скромному чиновнику-бессребреннику Ивану Цвету явился таинственный человек, принесший весть о наследстве и билеты на поезд в дядино именье. И просил этот М.И. Тоффель только об одной ответной услуге – сжечь, не читая, оккультные рукописи почившего дядюшки-масона...

Жидкое солнце

Александр Куприн

Молодой магистр физики Генри Диббль, отчаявшись в поисках работы, пошел наниматься по странному объявлению. Молодой, смелый, трезвый, выносливый и хорошо образованный, Генри как нельзя лучше подошел для работы. Он и не мог мечтать о том, что будет собирать на земном экваторе жидкое солнце…

Слон и Моська

Александр Грин

Моська зажмурил глаза и спустил курок. На мишени показался белый четырехугольник, и в то же мгновение он почувствовал сильный удар в шею... Слон и Моська. Из летописей ***ского батальона.

Рассказы (Воздушный корабль, Забытое, Как я умирал на экране и др.)

Александр Грин

Русский писатель Александр Грин силой своей фантазии создал прекрасные вымышленные миры, где живут красивые, сильные и благородные люди, где добро все-таки побеждает зло, где любовь ответственна и долговечна. Его рассказы стали символом воплощенной мечты о счастье, дарят надежду на «обыкновенное чудо», которое все-таки случается в сплошной череде похожих друг на друга дней, составляющих тонкую нить нашей жизни.

Невыдуманные рассказы о прошлом

Викентий Вересаев

В книгу В. В. Вересаева – замечательного русского писателя (1867–1945) – вошли удивительно живые, достоверные, воссоздающие жизнь старой Москвы, дух эпохи «Невыдуманные рассказы о прошлом».

Записки врача

Викентий Вересаев

Нашумевшая книга В. В. Вересаева – замечательного русского писателя (1867–1945) – «Записки врача», в которой он открыто и беспристрастно описал случаи из практики и переживания молодого врача. В свое время эта книга вызвала бурю обсуждений, подчас автора резко осуждали. «…В жизни оказывалось, что медицина есть наука о лечении одних лишь богатых и свободных людей», – писал В. В. Вересаев. В современной литературе воплощение вышеупомянутого жанра успешно продолжила Татьяна Соломатина.

Инженеры

Николай Гарин-Михайловский

«Инженеры» – последняя повесть тетралогии «Семейная хроника» Н.Г. Гарина-Михайловского. В тетралогии художественно преломился богатый и разнообразный жизненный опыт писателя, отразилась современная ему русская действительность предреволюционной эпохи. Горький называл тетралогию «целой эпопеей».