«Весной 1920 года, именно в марте, именно 22 числа, – дадим эти жертвы точности, чтобы заплатить за вход в лоно присяжных документалистов, без чего пытливый читатель нашего времени наверное будет расспрашивать в редакциях – я вышел на рынок. Я вышел на рынок 22 марта и, повторяю, 1920 года. Это был Сенной рынок. Но я не могу указать, на каком углу я стоял, а также не помню, что в тот день писали в газетах. Я не стоял на углу потому, что ходил взад-вперед по мостовой возле разрушенного корпуса рынка. Я продавал несколько книг – последнее, что у меня было…»
«Фортуна не только сама слепа, но и ослепляет каждого, кого заключит в свои объятья». В рассказе "Поцелуй Фортуны" вы увидите, как порой случается в жизни с удачей, как она может ослеплять и преподносить разные сюрпризы в жизни. "Добрейшее зло" – что получается, когда зло пытается стать добрым и помогать людям? Порой это оборачивается еще большей трагедией, чем могло быть.
Юмористический рассказ о том, что случилось с любимыми героями в Нордейле на День Дурака
«А. – Будем мы писать рассказ или не будем? Б. – Будем. А. – А может, пьесу напишем? Б. – Можно и пьесу…»
«Доктор Лобс всегда был словоохотлив. К тому же сегодня он не взял с собой сигарет. – Взгляните на господина у рояля, – сказал он. – Красавец, не правда ли?..»
«Фишер сказал Сидорову: – Ты поедешь на остров Шумшу. – Где это? – хмуро спросил Сидоров. – Северные Курилы. Летишь сегодня в двадцать два тридцать. Грузопассажирским Новосибирск – Порт Провидения. Механозародыши предполагалось опробовать в разнообразных условиях. Институт вел работу главным образом для межпланетников, поэтому тридцать исследовательских групп из сорока семи направлялись на Луну и на другие планеты. Остальные семнадцать должны были работать на Земле…» Книга также выходила под названием «Белый конус Алаида».
В наши дни уже нельзя писать утопии: мы нашли дорогу в будущее, завоеванное в суровой борьбе, полной тяжких испытаний и жестоких утрат. Мы не мечтаем о коммунистическом обществе; мы строим его своими руками.
«Юра стоял рядом с Жилиным, глядел на Памятник Первым, и ему казалось, что он прокрался в фильм о завоевании Венеры. Ему даже было немного не по себе, словно он был самозванцем и не имел никакого права находиться вблизи людей, которые первыми здесь высадились, перед грубо обтесанной базальтовой глыбой, на которой застыли обломки легендарного танка, погибшего в атомном взрыве, под низким небом, по которому неслись вечные багровые тучи. Такое чувство испытывает, наверное, мальчишка, наткнувшийся где-нибудь в роще под Брянском на забытую ржавую пушку, вросшую лафетом в землю. Сразу же начинает работать воображение, и перед глазами мелькают в бутафорском дыму мужественные профили из кинофильмов…»