Повести
Различные книги в жанре ПовестиМечта футболистки
Лиса, она же Ирина Лисицына, поспорила с Лешкой Морозовым, что обыграет его в футбол. Для своей победы девушка сделала все возможное: собрала одноклассниц в команду, упорно тренировала их в любую погоду. Так появилась девичья футбольная команда «Мармеладки». Решающий матч с мальчишками не за горами, но оказывается, Лиса давно неравнодушна к Лешке. Смогут ли «Мармеладки» выиграть или в самый ответственный момент девушка не справится со своими чувствами?
Парень из преисподней
Аркадий Натанович и Борис Натанович Стругацкие – классики современной научной и социальной фантастики. Произведения Стругацких издавались в переводах на 42 языках в 33 странах мира. На русском языке вышло четыре полных собрания их сочинений. Главный герой повести «Парень из преисподней» – юный солдат с планеты Гиганда, где идёт бесконечная, жестокая и бессмысленная война. Получив в бою смертельное ранение, он был спасён и перевезён на Землю. Сможет ли Гаг – Бойцовый Кот, попав в счастливый и благополучный мир людей XXII века, приспособиться к земной жизни?
Пять ложек эликсира
Аркадий Натанович и Борис Натанович Стругацкие – классики современной научной и социальной фантастики. Произведения Стругацких издавались в переводах на 42 языках в 33 странах мира. На русском языке вышло четыре полных собрания их сочинений. Предлагаем вашему вниманию повесть братьев Стругацких «Пять ложек эликсира», фантастический киносценарий, созданный по мотивам романа «Хромая судьба». Впервые полностью напечатан в сборнике «Современная фантастика» в 1989 году. В 1990 году по этому сценарию был снят телефильм «Искушение Б.» Главный герой, писатель Феликс Сорокин, попадает в похожую ситуацию (в отличие от сценария, закончившуюся вполне прозаически) и впоследствии на ходу задумывает сюжет будущего рассказа.
Берег Фалеза
«Был ни день ни ночь, когда я в первый раз увидел этот остров. Луна уже склонялась к закату, хотя еще светила, а на востоке, румяном от зари, бриллиантом сверкало дневное светило. В лицо пахнул береговой ветер, принесший с собою аромат лимона и ванили и другие более обыкновенные запахи. Свежий ветер заставил меня чихать. Надо вам сказать, что я несколько лет жил среди туземцев на одном небольшом пограничном островке. Тут мне предстоял новый опыт, так как язык был для меня совершенно чуждым. Вид этих лесов, гор и необыкновенный запах обновили мою кровь…»
Клад под развалинами Франшарского монастыря
«Послали за доктором в Буррон, когда еще не было шести; около восьми крестьяне стали сходиться, чтобы посмотреть на предполагавшееся представление; им сообщили о случившемся, и они стали расходиться по домам, весьма недовольные тем, что какой-то паяц позволил себе вольность заболеть как настоящие порядочные люди. В десять часов госпожа Тентальон серьезно встревожилась и, не дождавшись доктора из Буррона, пошла за доктором Депрэ, жившим здесь поблизости…»
Олалья
«– Ну-с, а теперь, – сказал доктор, – моя роль окончена. Я свое дело сделал и могу сказать не без некоторой гордости, сделано оно хорошо. Теперь остается только выпроводить вас и этого холодного и зловредного города и предоставить вам месяца два отдыха где-нибудь на чистом воздухе со спокойной совестью и без всяких забот. Последнее, конечно, всецело ваше дело, но что касается первого, то мне кажется, что я мог бы вам это предоставить. Вышло это, можно сказать, довольно странно; всего только несколько дней тому назад Padre приезжает ко мне из деревни, и хотя мы с ним люди различных профессий, мы тем не менее добрые старые друзья, и он обратился ко мне, прося помочь чем-нибудь одной сильно нуждающейся семье из его прихожан. Это семья… впрочем, ведь вы совершенно незнакомы с Испанией, и даже самые громкие имена наших грандов вам ровно ничего не скажут, а потому достаточно, если я вам скажу, что некогда они были великими мира сего, а теперь находятся на краю падения и не только полного разорения, но даже нищеты…»
Странная история доктора Джекиля и мистера Хайда
«Адвокат мистер Утерсон казался суровым, его лицо никогда не освещалось улыбкой; говорил он холодно, кратко, скупясь на слова и нередко подыскивая выражения. Чувств своих Утерсон не любил показывать. Он был высокий, худощавый, угрюмый, человек, но все-таки до известной степени привлекательный. Во время дружеских пирушек, в особенности же, когда вино приходилось по вкусу Утерсону, в его глазах мелькало что-то мягкое, человечное, что-то, никогда не проскальзывающее в его речах, но проявлявшееся не в одних молчаливых взглядах после обеда; чаще и сильнее выражалась мягкость адвоката в его поступках и образе жизни. Он был суров к себе; пил джин, когда бывал один, чтобы заглушить пристрастие к вину, и, хотя любил спектакли, в течение двадцати лет не переступил порога ни одного из театров. Зато Утерсон был очень снисходителен к другим; адвокат иногда почти с завистью говорил о силе духа, скрывавшейся в проступках людей, и вообще охотнее помогал падшим, нежели осуждал их…»
Павильон на холме
«Я был чрезвычайно нелюдим с самого детства. Помню, даже гордился тем, что держусь от всех в стороне и ни в чьем обществе не нуждаюсь. Могу прибавить, что не имел ни друзей, ни знакомых – постоянных, хороших знакомых. Впервые я познал, что такое дружба и любовь лишь тогда, когда встретился с той, которая стала моей женой и матерью моих детей. За всю свою юность я только с одним сверстником находился в сравнительно хороших отношениях. Это был Р. Норсмаур, с которым мне пришлось учиться вместе. Тут же добавлю, что происходил он от шотландского дворянского рода, – а это давало ему право на титул эсквайра, – и обладал небольшим поместьем в Граден-Истере, в северной части побережья Немецкого моря…»
Складская история
Повесть о буднях строительного склада в российской глубинке, о непростых взаимоотношениях хозяйки склада с наемными рабочими-гастарбайтерами, о возникновении любовных отношений с одним из них.
Дедушка и внучка
«Дороти Сезиджер сидела на зеленой свежей лужайке, залитой ярким солнцем, среди травы, из которой выглядывало множество чудесных белых маргариток. Ее тетка Доротея смотрела на девочку из окна своего будуара, помещавшегося в нижнем этаже старинного дома, где жили многие поколения рода Сезиджер. Дороти шел седьмой год. Она была одета в белое платье, мягкое и широкое, волнами рассыпавшееся вокруг нее. На довольно худеньком личике светились очень серьезные черные глаза; на голове вились густые темные волосы. Девочка скинула шляпу, которая теперь лежала на траве, и усердно плела гирлянду из маргариток, на ее коленях было множество этих маленьких цветов. Личико малышки казалось серьезным и озабоченным…»