Александр Иванович Щербаков-Ижевский
От детонации дыбом встала земная твердь, всё пространство вокруг меня сотрясалось от обезумевшего воздуха. Грохот в ушах был плотным, как сама земля. Взрыв был ужасающей силы. Наступила кромешная темнота. Но солдаты откопали меня быстро. Очень сильно болела голова, и тошнило до блевотины. «Не ссы, полководец! Я сказал же, что жить точно будешь. Вот отрыгаешься и веселее на душе станет. Ты сунь, сунь два пальца в глотку». Меня всё равно «качало», но постепенно я «разошёлся»… Помер и помер…
Александр Иванович Щербаков-Ижевский
Не богатырь, скорее паренёк тощий… дитё горькое… выбрал удобную позицию… выдвигался авангард… Хайнца Гудериана… 59 танков Т-3… рота пехоты: 4 офицера, 26 унтеров, 161 солдат… бронемашины, мотоциклисты… страшно было смотреть на эту армаду… всю ответственность за судьбу Родины взял на себя… русский солдат… оберст, полковник… подчеркнул, что если солдаты фюрера будут драться так же, как этот русский защищал Фатерланд, свою Родину, то в скором времени они завоюют весь мир… Присвоить звание Герой…
Сборник рассказов «Море любви» содержит в себе совершенно разные истории: весёлые и грустные, серьёзные и глупые, словом, всё то, что может принести человеку загадочное чувство любви.
Три коротких рассказа Вячеслава Юрьевича Кальнова: «Вера Андреевна», «Саша», «Матрос Железняк» и одно стихотворение о жизни и смерти – может быть – помогут Вам пережить утрату родного человека, превратят скорбь – в светлую грусть…
Александр Иванович Щербаков-Ижевский
Вопреки расхожему мнению немцы не бомбили дороги, мосты, коммуникации. Это было наших рук дело крушить-ломать инфраструктуру, взрывать мосты и ДнепроГЭСы (Будёный). Фашистам от этого чудовищного садомазохизма, или вандализма, было ни холодно, ни жарко. Они здесь не собирались жить и что-либо созидать. Вермахт наносил авиационные удары по всей оперативной глубине, сеял панику в резервах противника, парализовал управление подразделениями РККА, срывал перегруппировку войск, нарушал работу тыла…
Александр Иванович Щербаков-Ижевский
«…В январе 1940 года в Северной войне с Финляндией Красная Армия находилась на грани поражения! Психологический удар, понятно. А если бы финны попросили помощи?.. Повсюду золото и драгоценности… камни, вынутые из оправы лежали кучками… полно колец. В других золотая оправа… вынуты камни. Особо примите во внимание, что фактически СССР вступил во Вторую мировую войну 17 сентября 1939 года, когда Красная Армия вторглась в Польшу, а до начала Германской агрессии оставалось почти два года!
Александр Иванович Щербаков-Ижевский
Для меня план Барбаросса – плохой документ с отвратительным названием и могильной перспективой. Холодом и смрадом попахивало от него изначально. Диву даёшься, насколько глупы, не перспективны были амбиции власть имущих Третьего рейха. Абсурдные, безрассудные, бессмысленные. Мотивация налицо. И причинно-следственная связь имеется. А выгодоприобретателем – держатель международной валюты, доллара. Почему принял к исполнению ахинею Фюрер? Или его обязали? Скорее всего, убедили и заставили. Уболтали.
Александр Иванович Щербаков-Ижевский
«…Испытание для страны, говоришь, будет? Тяжкий грех на себя возьмём, если не прислушаемся к здравому смыслу? А где она, твоя правда? Мужество взял на себя нашему Генштабу не верить? Родину предал. Еще Героем Советского Союза называешься, а об обороне всё спрашиваешь. Трус. Оборона ему мерещится. Командарм трусливый. Испанию он вспомнил. Предатель. Сказано же, что только наступление! Сталин говорит же, что только вперёд и большими силами! Никакой пощады врагу. Кровью умоются агрессоры…»
Александр Иванович Щербаков-Ижевский
Всей стране, всему миру было понятно, что Сталин жестокий человек. Весь его менталитет был сформирован в конце Первой мировой войны. Никто тогда не ценил человеческую жизнь. Миллион погибших под Верденом приучил воспринимать большие потери как данность. В обществе переживаний, вздохов да ахов никаких не было. Всё вершилось достаточно цинично. Нигде в мире крестьяне не были хорошими солдатами. Неизбежный фактор пораженчества и гибели в первых рядах. А недостаток ума заменяли требовательностью.
Александр Иванович Щербаков-Ижевский
Поверх операционных столов кровь даже не смахивали, не успевали. Наркоз был эфирный. Новокаина не было, а морфий заканчивался. Когда вживую вырезали нутро или ножовкой отпиливали ногу, раненный орал что есть силы благим матом. Если на плаву оставался после болевого шока. Рентген отсутствовал. Чтобы найти в теле осколок надо было шарить в живом теле зондом или пинцетом. Можно было и просто руками. В воздухе витал тошнотворный, тяжёлый дух крови. Если не зима, зловоние стояло невыносимое…