Орест Сомов – незаслуженно забытый современник Александра Пушкина, Николая Гоголя и Михаила Лермонтова. Он мечтал, чтобы люди увидели всю дикую красоту славянского фольклора, почувствовали его манящую и ужасающую атмосферу, где люди живут бок о бок с нечистью как с равной себе силой. Этот сборник – проводник в мир, где реальность переплетается с вымыслом, а страх становится верным спутником. Славянский фольклор с русалками, оборотнями, чертями, ведьмами и покойниками. В издание входят: «Бродящий огонь», «В поле съезжаются, родом не считаются», «Киевские ведьмы», «Кикимора», «Купалов вечер», «Недобрый глаз», «Оборотень», «Русалка», «Сватовство», «Сказание о храбром витязе Укроме-табунщике», «Сказка о медведе Костоломе и об Иване, купецком сыне», «Сказка о Никите Вдовиниче», «Сказки о кладах», «Юродивый», «Рассказы путешественников», «Вывеска», «Почтовый дом в Шато-Тьерри», «Приказ с того света», «Странный поединок».
Орест Сомов вошел и в историю русской журналистики, и в историю отечественной фольклористики, его никак нельзя причислить к забытым деятелям пушкинской поры. Но известен он сейчас более своим участием в литературных предприятиях эпохи, нежели как творческая личность. К тому же, как это ни парадоксально, Сомова-критика знают лучше и перепечатывают чаще, чем Сомова-художника, автора стихов и прозы. Между тем этот скромный писатель – участник не тех пиршеств ума и таланта, которыми богата эпоха 1820-х – 1830-х гг., а ее будничной, повседневной жизни – оставил свой след в истории формирования русской прозы. В этой книге представлены прекрасные сказки Ореста Сомова, в которых действуют русалки, ведьмы и лешие, разудалые казаки и гайдамаки; сказки эти преисполненны таинственности, волшебства и… реализма. В сказках Сомова – об Укроме-табунщике, об Иване, купецком сыне, о дурачке Елесе («В поле съезжаются, родом не считаются») – бросается в глаза интерес автора к героическим сторонам народного характера, причем вершителем подвига оказывается у Сомова Иван русской сказки, о котором никто не знал, не слыхал, пока не пришла беда – лихие ли половцы или лесное чудовище.
«…Однако под исход месяца, с наступлением ночи всегда замечал он в жене своей необыкновенное беспокойство. Она, видимо, начинала чего-то бояться, поминутно вздрагивала и бледнела час от часу более. Хотел он дознаться причины тому, но это было сверх сил его: всякой раз, когда он с вечера подмечал в Катрусе какое-то душевное волнение, какую-то скрытую тревогу, – неразгадаемый, глубокий сон одолевал его, лишь только он припадал головою к подушкам…»