«…Конь мой ржет и бьет копытом… Мне напомнил он о ней – О блаженстве позабытом Быстрых, пламенных очей. Ах, пора, пора былая!..»
«…Жил-был на свете дурак. Долгое время он жил припеваючи; но понемногу стали доходить до него слухи, что он всюду слывет за безмозглого пошлеца…»
«…Мне снилось: я шел по широкой голой степи, усеянной крупными угловатыми камнями, под черным, низким небом. Между камнями вилась тропинка… Я шел по ней, не зная сам куда и зачем…»
«Кому случалось из Болховского уезда перебираться в Жиздринский, того, вероятно, поражала резкая разница между породой людей в Орловской губернии и калужской породой. Орловский мужик невелик ростом, сутуловат, угрюм, глядит исподлобья, живет в дрянных осиновых избенках, ходит на барщину, торговлей не занимается, ест плохо, носит лапти; калужский оброчный мужик обитает в просторных сосновых избах, высок ростом, глядит смело и весело, лицом чист и бел, торгует маслом и дегтем и по праздникам ходит в сапогах. Орловская деревня (мы говорим о восточной части Орловской губернии) обыкновенно расположена среди распаханных полей, близ оврага, кое-как превращенного в грязный пруд…»
«…У меня был денщик, бывший крепостной моей матери, Егор по имени. Человек он был честный и смирный; я знал его с детства и обращался с ним как с другом. Вот однажды в доме, где я жил, поднялись бранчивые крики, вопли: у хозяйки украли двух кур, и она в этой краже обвиняла моего денщика. Он оправдывался, призывал меня в свидетели… «Станет он красть, он, Егор Автамонов!» Я уверял хозяйку в честности Егора, но она ничего слушать не хотела…»
«…Ты всегда говорил правду, великий наш певец; ты сказал ее и на этот раз. «Суд глупца и смех толпы»… Кто не изведал и того и другого? Всё это можно – и должно переносить; а кто в силах – пусть презирает!..»
«…Сияло небо надо мной, Шумели листья, птицы пели… И тучки резвой чередой Куда-то весело летели… Дышало счастьем всё кругом, Но сердце не нуждалось в нем…»