Василий Еремин должен соблазнить девушку-землянку. Ведь ее помощь – последняя надежда представительства жабрианцев…
Мы сидим в подобии камеры смертников. Я – за террористическую антигосударственную деятельность. Поймали меня на ерунде, когда я пытался вплавь перебраться через Панамский канал, чтобы провести акцию протеста против программы «Еда в обмен на лояльность».
Приятели-контрабандисты считали Винсента Горшкова законченной мразью. А все оттого, что работал он обычно один, и только в страшных снах могло им привидеться, что возит Горшков из одного уголка Галактики в другой, скольких невинных обитателей мирных планет погубил он своим товаром. Ведь, если остальные контрабандисты просто зарабатывали деньги, Винсент якшался с разными подозрительными типами, рассуждал об эстетике нарушения закона, романтике разбойничьих троп и прочей ерунде. Да и других странностей у Горшкова хватало.
Моя основная работа – писать. Стало быть, работаю я писателем. Сочиняю произведения различных литературных форм. Больше всего, конечно, детективы. Хороший жанр, логичный и добротный. Фантастикой немного балуюсь. Но фантастику, известное дело, каждый дурак сможет писать – сочиняй, что душе угодно, да записывай, а то, насколько это логично, не твои проблемы – жанр все спишет. Исторические романы – вообще халтура. Обращаешься к документам, основные события берешь оттуда, а приключения, которые со второстепенными героями происходили, выдумываешь, как совесть позволяет. Хотя какая у меня совесть? Я ведь не человек.
Я на роль провидца не претендую. В лучшем случае – на роль историка. И хочу рассказать вам о людях. Не тем из вас, кто окружает меня сейчас. Тем, кто придет следом и сможет понять меня.
Крюков перевел взгляд на меня, помедлил секунду и, согласно букве инструкции о действиях при нападении, полоснул по натянувшемуся сверхпрочному тросу-связке лазерным резаком. Выражение его лица под зеркальным щитком скафандра я не видел, но, полагаю, больших нравственных терзаний он не испытывал. Не нарушить инструкцию и выйти сухим из воды – главное. А в душе Паша всегда был сволочью, хоть и прикидывался гуманистом.
Многие выбирали дорогу через горы, перевалы у смарагдовых вершин; другие шагали по проторенным трактам, а Фрар избрал для себя степь – чистую, свежую, пустую. Наверное, в степи было то, чего не хватало ему прежде – одиночества. Сейчас он пил его крупными глотками. Может быть, и к храму идти не нужно? Может, дорога – главное?
Иногда убийство обыкновенной осы где-нибудь в Подмосковье способно предотвратить торнадо у берегов Кубы. Кто знает, какая в будущем станет метеорологическая служба и чем она будет заниматься..
Розовое дерево – одни цветы, никаких листьев – по-прежнему алело под девятиэтажкой на Садовой улице, пробившись прямо сквозь асфальт. Хороший подарок девушке. Кирилл каждый раз по-доброму завидовал сообразительности пожелавшего розовое дерево. Но за такой оригинальный подарок не жалко! А дарить своей девушке еще одно дерево уже не так интересно. Не сам ведь придумал.
На далекой планете по пустынной степи идут трое: юноша и девушка – земляне, и Джок, местный житель. Они обязательно должны дойти до базы и донести туда бесценные чертежи и образец левитатора.