Душа твоя была – вместилище вселенной, И мы с тобой пошли дорогами земли, Любовь во все века всегда была нетленной, И мы с тобой судьбой чуть рядышком прошли… Я бычил в шахте там – пониже километра, На сцене ты горел, и нервы свои рвал, Ты падал и вставал и не упал от ветра, Я падал и вставал и в шахте жилы рвал…
Белая пороша снегом замела, Вновь укрыли землю белые снега. Сыплет сверху белым, белым серебром, Стало всё чудесным за моим окном. И на речке тихо полотно лежит, Светлой, белой лентой серебро скользит. Берега объяты белым молоком, Обжигает душу свежим ветерком.
Воркута, Воркута ты моя, Моя первая в жизни дорога, Я люблю этой тундры края, Золотая моя недотрога, Я люблю этой тундры края, Золотая моя недотрога…
Я помню Ленинградскую блокаду По фильмам да и только по кино, На площади стоял на эстакаде, Где было то разорвано кольцо… Поток машин гудел неумолимо, Смотрели вверх сомкнутые штыки, Машины всё неслись, куда-то мимо, Как Ладогой, что те везли мешки…
Мерзлота, мерзлота, мерзлота – Твой покой называется вечным, Мерзлота уже стала не та, Твой покой не уйдёт в бесконечность… Хальмер-Ю, Хальмер-Ю, Хальмер-Ю, Здесь долина ужасная смерти, Про долину я песню спою, Это правда, и вы мне поверьте…
Любил тебя я радостно и нежно, А ты другую страсть мне предпочла, Любовь моя – как океан безбрежный, Ты встала, улетела в два крыла… Наверно, ты политика любила, А к олигарху жить, зачем пошла? Ведь если не любила – то, что было? На древнюю профессию взошла?
На Пискарёвском поле – тишина, Здесь вечным сном спят павшие герои, Они лежат по двое и по трое, На ленинградцев смерть была одна… На Пискарёвском поле – тишина, Здесь шла война – священная война, Смерть окружила город здесь тогда, Кольцо фашистов сжалось навсегда…
День 22-го не канул навсегда – Он самый длинный день в году, в июне, Всё так же шли трамваи, поезда, Но этот день, как чёрная беда, Он помнится – как нас всех обманули… Внезапно разорвалась тишина В разгаре лета, ночью, на рассвете, И крик детей, вой бомб и седина, Враги, фашисты, в чём повинны дети?
Прошёл отец войну мой в два приёма – На финской и отечественной был, Всю молодость не видел стен и дома, Он Родине, России он служил… Он жил тогда в окопах и землянках, Он вяз в болотах и тонул в воде, Он воевал, сражался против танков, Он не хотел, что б жили мы в беде…
Прошёл отец войну мой в два приёма – На финской и отечественной был, Всю молодость не видел стен и дома, Он Родине, России он служил… Он жил тогда в окопах и землянках, Он вяз в болотах и тонул в воде, Он воевал, сражался против танков, Он не хотел, чтоб жили мы в беде…