– Не дай бог, если Мила узнает правду рождения Веры, – со вздохом произносит свекровь.– Именно поэтому ты будешь продолжать молчать, мама, – резко отвечает ей мой муж.– Буду, – снова протяжной вздох. – Но правду все равно не утаишь. Она твоя дочь, а не твоей сестры и если Мила узнает…– Три года как-то удавалось скрывать мама и еще столько же смогу. Моя жена не узнает, что Вера мне родная дочь. Об этом знаем только мы двое и все._____Когда сестра моего мужа умерла, мы забрали ее дочь к себе и три года воспитывали как свою.Но так думала лишь я.Ведь Герман обманул меня. Обманул так жестоко, что для прощения просто не осталось места.
– Просто замолчи, – внезапно сказал мне мой муж в первую брачную ночь. – Прости, ты сказал… – Чтобы ты замолчала. Уйди с моих глаз. Это отныне твой дом и твоя спальня. Живи, а меня не трогай. – У тебя плохое настроение? Некогда красивое лицо сейчас было искажено злостью и лютой ненавистью. – У меня отвратительное настроение. Если ты думала, что я поведу тебя в спальню и прикоснусь, то глубоко ошиблась. А теперь скройся за той дверью, немедленно. *** Я любила его, а он первую жену. Я желала его, а он только ее. Я хотела прикосновений мужа, но они доставались только ей. Я решила уйти и потребовать развод, но меня остановила ОНА и пообещала, что скоро он будет только моим. Я поверила, но все стало еще хуже.
Касаюсь щеки тыльной стороной ладони, и жена прикрывает глаза. В плохом освещении я замечаю, как дрожит подбородок.– Милая, в чём дело? Поговори со мной, – прошу её шёпотом, стараясь не разбудить полугодовалую дочь на моих руках.Я думал, она откроется мне.В некотором смысле она это и делает. Но увы, не то, что я ожидал услышать.– Я подаю на развод, Данил.Смотрю на неё уверенный в том, что ослышался, а жена разворачивается и выходит из детской.– Ты сказала, подаёшь на развод? В каком смысле, Яна? – останавливаю её.– Я подаю на развод и отдаю полную опеку над дочкой тебе, – отрезает жестоко.Дверь закрывается, а дочь снова начинает плакать на моих руках, возвращая в подобие мира, где я до этого жил.
– Что внутри? – спросил, едва обретя голос для слов. – Я, – улыбнулась. – И ты. Там мы с тобой моими глазами. Ее голос был таким слабым. – Как… как мне назвать этот роман? – А ты скажи мне то, что больше всего хочешь сказать, прямо сейчас? Я не думал… Я не размышлял ни секунды. Возможно, заговорила моя душа. – Останься со мной… Не просто слова… мольба. – Отличное название. Ее будет ждать успех. Эту историю…
– Серьезно, Олеся? Ребенок? О чем ты вообще думала? – Не ори на меня, Захар. Насколько мне известно мы оба участвовали в процессе. – Ты же таблетки пьешь. – А они дают полную гарантию? – Нам по двадцать три, ты не понимаешь? – Нет, не понимаю… – Слишком рано, Олеся… Для нас, слишком рано. Запишись в клинику и… *** Мне казалось, что это была крепкая любовь. Из тех, что длится до самой старости. Но потом я забеременела и все мгновенно развалилось. Больше никаких чувств, никаких эмоций… Я уехала домой, не желая оставаться с ним. Не после того, как он легко отказался от нашего ребенка, которого я убить так и не смогла.
В 12 ночи я слышу, как вибрирует мой мобильный и сразу же беру его в руки. Читая то, что появляется на экране от мужа:Входящее сообщение от Любимый:С Новым годом родная, тебя и нашу дочку.Скучаю по вам и скоро буду рядом.Люблю, малыш)50 сек. назад_Сообщение удалено отправителем30 сек. назадУ нас нет дочери! О чем он?_Входящее сообщение от Любимый:С Новым годом родная, тебя и нашего сына.Скучаю по вам и скоро буду рядом.Люблю, малыш)10 сек. назадУ нас дочери нет. У него явно она есть.Так начался мой новый год. Год разрухи и падения семьи.
– Не дай бог, если Мила узнает правду рождения Веры, – со вздохом произносит свекровь.– Именно поэтому ты будешь продолжать молчать, мама, – резко отвечает ей мой муж.– Буду, – снова протяжной вздох. – Но правду все равно не утаишь. Она твоя дочь, а не твоей сестры и если Мила узнает…– Три года как-то удавалось скрывать мама и еще столько же смогу. Моя жена не узнает, что Вера мне родная дочь. Об этом знаем только мы двое и все._____Когда сестра моего мужа умерла, мы забрали ее дочь к себе и три года воспитывали как свою.Но так думала лишь я.Ведь Герман обманул меня. Обманул так жестоко, что для прощения просто не осталось места.
Ян:Есть вещи, которые не всем подвластны, не всем подходят.В моем случае это были слова типа: семья, любовь, женщина.Моя семья – братва. Любовь – работа и бизнес. Женщина? Мне достаточно профи.Я не хороший парень из соседнего двора. Я босс русской Братвы.Запомни это, девочка.Анна:Я провела год прикованная к постели. У меня не было ни единого шанса собрать деньги на лечение и восстановление после аварии.Но муж моей сестры помог во всем. А потом он потерял свой бизнес в обмен на жену и дочь, которые были в руках Яна Мора.Все, что я хочу – забрать обратно то, что он отнял у моей семьи.И я получу это… наверное…
Касаюсь щеки тыльной стороной ладони, и жена прикрывает глаза. В плохом освещении я замечаю, как дрожит подбородок.– Милая, в чём дело? Поговори со мной, – прошу её шёпотом, стараясь не разбудить полугодовалую дочь на моих руках.Я думал, она откроется мне.В некотором смысле она это и делает. Но увы, не то, что я ожидал услышать.– Я подаю на развод, Данил.Смотрю на неё уверенный в том, что ослышался, а жена разворачивается и выходит из детской.– Ты сказала, подаёшь на развод? В каком смысле, Яна? – останавливаю её.– Я подаю на развод и отдаю полную опеку над дочкой тебе, – отрезает жестоко.Дверь закрывается, а дочь снова начинает плакать на моих руках, возвращая в подобие мира, где я до этого жил.
– Кто вы? – спрашиваю незнакомку за дверью.– Мне нужно поговорить с Вячеславом Осиповым.Цепенею, когда имя мужа слетает с её губ.– Вам нужен мой муж?Девушка смотрит, расширив свои большие глаза.– Простите… Мне очень жаль. Я бы никогда… Никогда не пришла, если бы у меня был выбор… Но нам нужна помощь.– Помощь? Кому вам?Из-за угла девушка выводит мальчика. Лет девяти-десяти. И дело не в возрасте. Дело в том, что я вижу в нём Славу. Молодого, совсем мальчика, тут ошибки быть не может.– Нам с сыном нужна помощь вашего мужа, – говорит сквозь пелену шума, созданного моим одуревшим сердцем.