«Жила-была монетка; она только что вышла из чеканки, чистенькая, светленькая, покатилась и зазвенела: „Ура! Теперь пойду гулять по белу-свету!“ И пошла…»
«Есть в Дании старинный замок Кронборг; он стоит на самом берегу Эресунна, и мимо него ежедневно проходят сотни кораблей: и английские, и русские, и прусские. Все они приветствуют старый замок пушечными выстрелами: бум! Из замка тоже отвечают: бум! Это пушки говорят: „Здравия желаем!“ – „Спасибо!“ Зимой корабли не ходят, море замерзает вплоть до самого шведского берега, и устанавливается настоящая дорога…»
«В доме воцарилась печаль; все сердца были полны скорби, младший ребёнок, четырёхлетний мальчик, единственный сын, радость и надежда родителей, умер. Правда, у них оставались ещё две дочери, – старшая должна была в этом году конфирмоваться – славные, добрые девочки, но умерший ребёнок всегда кажется самым дорогим, а этот к тому же был самый младший, да ещё сын. Да, тяжёлое испытание выпало на долю родителей! Сестры печалились, как и вообще юные сердца, главным образом, глядя на скорбь родителей; отец грустил, но мать совсем была подавлена горем. День и ночь ухаживала она за больным ребёнком, лелеяла его, подымала и носила на руках; страдала, ведь, её собственная плоть и кровь, часть её самой!..»
«Вот мы и на севере Ютландии, севернее „Дикого болота“. Тут уже слышится вой моря. Море, ведь, отсюда близёхонько, но его загораживает от нас песчаный холм. Холм этот давно у нас перед глазами, но мы всё ещё не доехали до него, медленно подвигаясь вперёд по глубокому песку. На холме возвышается большое, старинное здание; это бывший Бёрглумский монастырь; в самом большом флигеле его до сих пор – церковь. Мы доберёмся до вершины холма лишь поздно вечером, но погода стоит ясная, ночи светлые, так что можно ясно видеть на много-много миль кругом; с холма открывается вид на поля и болота вплоть до Ольборгского фиорда, на степи и луга, вплоть до тёмно-синего моря…»
Аудиокнига содержит следующие сказки Ганса Христиана Андерсена: «Гадкий утенок», «Девочка со спичками», «Сон старого дуба».
«– Теперь я начну! – заявил ветер. – Нет, уж, позвольте! – сказал дождь. – Теперь мой черёд! Довольно вы стояли на углу, да выли, что было мочи! – Так вот ваше спасибо за то, что я в честь вас вывёртывал, да ломал зонтики тех господ, что не желали иметь с вами дела! – Слово за мною! – сказал солнечный луч. – Смирно!..»
«Жил был купец, такой богач, что мог бы вымостить серебряными деньгами целую улицу, да еще переулок в придачу; этого, однако, он не делал, – он знал, куда девать деньги, и уж если расходовал скиллинг, то наживал целый далер. Так вот какой был купец! Но вдруг он умер, и все денежки достались сыну…»
«Ты знаешь домового, а хозяйку знаешь? Жену садовника? Она была начитана, знала наизусть много стихов и даже бойко сочиняла их сама. Вот только рифмы, „спайки“ – как она их называла – давались ей не без труда. Да, у неё был и писательский талант и ораторский; она могла бы быть хоть пастором, по крайней мере – пасторшею!..»
«Да, так вот, жил-был маленький Тук. Звали-то его, собственно, не Туком, но так он прозвал себя сам, когда ещё не умел хорошенько говорить: „Тук“ должно было обозначать на его языке „Карл“, и хорошо, если кто знал это! Туку приходилось нянчить свою сестрёнку Густаву, которая была гораздо меньше его, и в то же время учить уроки, а эти два дела никак не ладились зараз. Бедный мальчик держал сестрицу на коленях и пел ей одну песенку за другою, заглядывая в то же время в лежавший перед ним учебник географии. К завтрашнему дню задано было выучить наизусть все города в Зеландии и знать о них всё, что только можно знать…»