Роман, написанный по мотивам детективной пьесы Агаты Кристи, имевшей бешеную популярность на театральных подмостках всего мира. При переложении пьеса ничуть не потеряла остроты, динамики, загадочности, а неожиданные повороты сюжета на бумаге смотрятся не менее органично, чем на сцене.
Загадки древности – почище любого детектива. Особенно на Востоке, который сам по себе загадка и дело тонкое. На археологических раскопках в Сирии, которыми руководил муж Агаты Кристи Макс Маллован, иногда случались странные и загадочные события. Много знаменитых романов Леди Агаты создано по мотивам этих событий. О чем писательница и вспоминает в этой веселой и одновременно остросюжетной книге.
«… Их провели в гостиную. Едва дворецкий удалился, как дверь снова открылась и появилась полная дама с бесцветными волосами. Мэри Монтрезор шагнула к ней, но тут же остановилась, ловко разыграв изумление: – Как? Но это же не Эми! Вот досада! – Да, пожалуй, – ответила хриплым голосом толстушка. Следом за миссис Пардонстенджер вошел громадный мужчина с бульдожьей головой и зловещим выражением лица. Более отвратительного типа Джордж еще никогда не встречал. – И в самом деле странно! – повторил бульдог насмешливо. – Я сразу раскусил вас, господа, и мне ясна ваша игра! Руки вверх! – Он выхватил из кармана огромный револьвер. – Сказано – руки вверх! Белла, обыщи их!..»
«Мистер Иствуд посмотрел на потолок. После этого он посмотрел на пол. С пола его взгляд медленно переместился на стену справа. Затем с внезапным усилием он вновь сосредоточил взгляд на стоящей перед ним пишущей машинке… Все было прекрасно. Энтони Иствуд знал не хуже будущих читателей, что его рассказ должен понравиться. Беда заключалась в том, что он никак не мог к нему приступить. Двумя важнейшими элементами являлись название и сюжет – остальное представляло собой чисто механическую работу. Иногда название само приводило к сюжету, после чего все шло как по маслу – но в данном случае название продолжало увенчивать чистый лист без всяких признаков сюжета…»
«… Дороти раскрыла было рот, чтобы возразить своему спутнику, но, подумав, пробормотала: – Подвинь-ка мне вишни. Я съела больше, чем ты, и сейчас я разделю то, что осталось... Ох! Что это там, в глубине под ними? С этими словами она вытащила длинную нитку красных сверкающих камней и ошеломленно уставилась на нее. – Это было в корзинке? – спросил вконец ошарашенный Эдвард. Дороти кивнула: – Да. Под вишнями. – Как это, интересно, попало туда? – Не имею понятия. Странно, Эд, едва мы прочитали в газете это объявление... о краже рубинов... – И ты думаешь, что держишь в руках пятьдесят тысяч фунтов? – нервно засмеялся Эдвард. – Я просто говорю, что все это странно! Ты не находишь? …»
«… Выйдя из машины, Эдвард поднялся на холм и полчаса ходил, как в бреду, по заснеженному миру. Вернувшись к машине, пустился в путь, все еще немного опьяненный запахом снега, лунным светом и свободой. Придя в себя, глубоко вздохнул и сунул руку в ящичек для перчаток, чтобы достать кашне, которое положил туда еще утром. Но кашне не оказалось на месте, зато пальцы его наткнулись на что-то твердое, словно горсть камешков. Через минуту он ошеломленно рассматривал предмет, который держал в руках, – бриллиантовое колье, сверкавшее при лунном свете тысячами мельчайших огненных точек. Он смотрел на свою находку, не веря глазам, но никакого сомнения не было: он вытащил из ящичка своей машины драгоценность невероятной стоимости. Кто положил туда ожерелье? …»
«Сэр Эдвард Пелизер, адвокат, жил в одном из тупичков, расположенных в самом центре Вестминстера, который и в середине XX века сохранил мирную атмосферу прошлой эпохи. И сэр Эдвард Пелизер был весьма удовлетворен этим обстоятельством. Сэр Эдвард прославился как адвокат суда присяжных. Правда, он уже давно не выступал в суде, посвятив все свое свободное время собиранию прекрасной библиотеки по криминалистике. Он также являлся автором книги о знаменитых судебных процессах. В тот вечер он сидел у камина, наслаждался кофе и, время от времени покачивая головой, читал работу Ломброзо: теории, с его точки зрения, весьма изобретательные, но совершенно несовременные… »
«Коттедж обнаружил Джералд. Придя к Аликс, он радостно сообщил, что нашел для них великолепное жилье – такая удача бывает раз в жизни. Увидев коттедж, Аликс сразу же влюбилась в него. Конечно, он находился на отшибе – в двух милях от ближайшей деревни, – но сам дом был полон старомодного очарования, располагая при этом горячим водоснабжением, ванными комнатами, электрическим освещением и телефоном. Но тут возникло препятствие. Богатый владелец коттеджа категорически отказался его сдавать, соглашаясь только на продажу…»
У изголовья кровати я увидел девушку, которую какой-то мужчина ухватил за шею и не спеша опрокидывал на спину, все сильней сдавливая горло и медленно удушая. Ошибки быть не могло. Я все видел предельно четко. На моих глазах происходило убийство. Я мог ясно видеть лицо девушки, ее блестящие золотые волосы, а также ужас и предсмертную агонию на прекрасном лице, постепенно наливающемся кровью. Что касается мужчины, то я мог видеть его спину, его руки и шрам, идущий через левую половину лица к шее. Для того чтобы описать эту картину, мне потребовалось некоторое время, однако на самом деле все заняло лишь одну-две секунды, пока я смотрел на это, совершенно ошеломленный. Потом я обернулся, чтобы поспешить на помощь... И у стены позади меня, той самой, что отражалась в зеркале, я увидел только викторианский платяной шкаф черного дерева. Никакой открытой двери – никакой сцены насилия. Я повернулся обратно к зеркалу. В нем отражался только шкаф...
«… – От этой куклы, – проговорила миссис Гроувз, – у меня точно мурашки ползут, правду говорю. Миссис Гроувс работала уборщицей. Она только что закончила процесс мытья пола, во время которого медленно пятилась по комнате, будто рак. Теперь она выпрямилась и начала не спеша вытирать в комнате пыль. – Забавная вещь, – продолжила миссис Гроувс, – никогда не замечала ее до вчерашнего дня. А тут она, как говорится, буквально бросилась мне в глаза. – Она вам не нравится? – Я ж говорю, миссис Фокс, от нее у меня мурашки, – проговорила уборщица. – Это же неестественно, так не должно быть, понимаете? …»