Наталья Рубанова
Список книг автора Наталья РубановаРусский диссонанс. От Топорова и Уэльбека до Робины Куртин: беседы и прочтения, эссе, статьи, рецензии, интервью-рокировки, фишки
Калейдоскоп медиаперсон – писателей, актёров, режиссёров, политиков и проповедников – уникален неординарным подбором имён. Наталья Рубанова вовлекает искушённого читателя в предельно личную, частную историю общения с теми, кто давно вкусил плоды успеха или начинает срывать их. Среди игроков этой книги издатель, переводчик и критик Виктор Топоров, актриса Ирина Печерникова, пианистка Полина Осетинская, прозаики Валерия Нарбикова, Людмила Улицкая, Денис Драгунский, Александр Иличевский, и не только. А ещё – философ-богослов Андрей Кураев и всемирно известная буддийская монахиня, досточтимая Робина Куртин. Экстравагантное собранье пёстрых глав – эссе и статьи, в которых писательница размышляет о книгах Мишеля Уэльбека, Ильи Кормильцева, Виктора Пелевина, Алины Витухновской, Инги Ильм и многих других, а также -в своих интервью-рокировках – о том, да что же такое «эта самая проклятая литература» и собственно «русский диссонанс». Избранные эссе, беседы, интервью, статьи и рецензии в разные годы (ок. 2002-2022) публиковались в журналах «Культпоход», «Знамя», «Урал», «Новый Свет», «LiteraruS», «Перемены», в газетах «НГ-Экслибрис», «Вечерняя Москва», «Частный корреспондент», «ЛитРоссия», «Литературная газета» и пр.
Хулигангел, или Далеко и Навсегда. Нетленки, тленки и монопье
Гротеск, парадокс, фарс, анекдот, сюр, сатира, абсурд: вот убойное вещество текста, из которого выросли стрелы Хулигангела. Всё чаще он разбивает сердца по инерции, а не из-за остроты момента, да и «моменты» не имеют отношения к love-story. Падший ангел стреляет отменно, и потому попал в тёмноаллейную серию Натальи Рубановой (первая книга цикла «Карлсон, танцующий фламенко» вышла в «Лимбусе» в 2021 году). Избранные новеллы провоцируют нас, заставляя удивляться, мечтать, грустить и радоваться вместе с персонажами, чьи прототипы даже не подозревают о том, что вошли в историю. Публикуется в авторской редакции.
Карлсон, танцующий фламенко. Неудобные сюжеты
Что такое любовь на расстоянии тритона? Ответ в книге: новеллы, вошедшие в неё, выросли из всемирно известного бунинского цикла «Тёмные аллеи». Души, скрывающиеся под женскими, мужскими и надгендерными масками, – суть одно, и всё же каждый человек по-своему играет те или иные роли. Как не переиграть? Как отличить обыкновенное чудо от суррогата – и наоборот? Персонажи Натальи Рубановой, переселяющиеся из текста в текст, ставят на себе чрезвычайно острые – in vivo – опыты и видоизменяются до неузнаваемости. Их так называемая поза – очередные распялки человеческого вивария. Вивария, в котором каждый ищет свой ответ на «проклятый» тёмноаллейный вопрос XXI века: любишь ли меня – ты… Впрочем, пока не закроет и этот гештальт. Книга содержит нецензурную брань
Театр из-под пальца (сборник)
1. «Зашибись!» / штуковина: монодрама-М Мужчина лет сорока, разработчик сайтов, пишет письма Роботу Вертеру (их содержание как будто намекает зрителю на тень «Страданий молодого Вертера» Гёте), а также проводит довольно странный сеанс психоанализа, а именно – рассказывает о своем прошлом облаченной в белой халат ростовой кукле: бабе-Яге, подаренной ему бывшей женой. Герой рефлектирует, пытаясь докопаться до «сути вещей» и понять, в чем же его ошибка, почему в середине жизни он оказался у «разбитого корыта» лучших чувств, почему расстался с любимыми (первая жена, Кира, ушла от него к подруге, вторая, Рита, – спилась; третья женщина, недоступная Мара, никогда не любила его), почему не смог сохранить «самое обыкновенное чудо». Его динамичные, почти «выпуклые» монологи, – синтез отчаяния и, в то же время, готовности к борьбе; энергия, заключенная в каждой фразе, «пробивает», не давая возможности отступить; заключительный же монолог «Стреляй!» – своего рода виртуальное самоубийство, однако между строк читается следующий за этим прорыв, очищение. Прочтений, впрочем, множество. 2. «Мариниана, Че!» [Женщина extra-dry]: монодрама (Ж) Эмоциональные, на грани крика и шепота, монологи Марины, обращенные к Че Геваре, самой себе и неким одушевленным абстракциями, передают в первую очередь ее свободу от привычной любви в человеческом понимании. Героиня не привязана на земном плане уже ни к чему и ни к кому – и лишь тень блистательного команданте периодически взрывает ей мозг. Она и рада бы влюбиться, но понимает, что любить сердцем – как раньше – больше не может, и это не «поза»: сердечная любовь ведет, помимо всего прочего, ещё и к некоей телесной привязке к человеку, а это – зависимость, которой Марина всеми силами бежит. И потому, перестрадав, констатирует: «Если долго бить по одному месту, оно теряет чувствительность» – теряет некую чувствительность и её душа: точнее, она словно бы прячется за ширмой сознания, ну а любить мозг другого человека, не важно кого, не «стыдно», считает она. Так мозг Марины влюбляется в мозг Че – так тень Че появляется сначала во снах, а потом и в причудливой яви героини… В конце концов Марина понимает, что в этой реальности никогда не сможет обрести то, что зовется «истинной любовью человека к человеку»: смешав времена и пространства, она устремляется на граммофонной пластинке в прошлое, которого, лишь на первый взгляд, больше не существует. 3. Конец. Конец апреля! (Расшифровка энцефалограммы) Некая больничка – то ли дурдом, то ли морг, то ли Тот Свет: непонятно. Сцена условно разделена на две половины: левая отдана Героине (она то прикована к распялкам, то сидит в инвалидной коляске/гинекологическом кресле, то лежит в кровати), правая – тем, кто пытается ее «вылечить»: Доктор, Обманутый Муж, Автор, Режиссер, Гитлер, Карен Хорни и т. д. Черт со Смертью наблюдают за происходящим и периодически высказываются. Смысл, в общем-то, прост – подача же материала довольна специфическая. Она изменила Мужу, но ее любовь, что называется, «не состоялась» – непонятно, опять же, «насколько жива» Героиня: верлибры, с помощью которых она изъясняется, звучат в ее устах довольно сумбурно, однако только благодаря им можно судить о силе чувства и степени внутреннего разлада женщины с самой собой и окружающим миром. Единственный по-настоящему сочувствующий ей человек – бывший муж. Монологи Героини сменяют реплики «лечащих» персонажей – Доктор ради денег готов совершить сделку с Гитлером и «ампутировать ей душу», Режиссеру нужно только кино, Автору – только книга… Обманутый Муж пытается выяснить, останется ли в живых его жена: «Вскрытие покажет» – отвечают ему. Между тем «снимается фильм» о том, как здесь и сейчас Героиня убивает свои лучшие чувства. Режиссер очень спешит: такого еще не было, он очень рассчитывает на успех. Кажется, будто Героиня все-таки сошла с ума, так в финале разговаривает «по ролям» с собственной душой – однако сумасшедшей она лишь кажется. 4. «Сушняк» Персонажи практически не слышат друг друга – то, что каждый из них отвечает другому, будто бы не имеет отношения к только что сказанному. Для усиления эффекта можно использовать сетки, металлические прутья, пакеты и др. материал, разделяющий говорящих еще и зрительно. Довольно неожиданный набор персонажей – Трансвеститы, Психотерапевт, Дама С Невротической Потребностью В Любви, Алкоголик, Шут, Ромео и Джульетта и др. – позволяет работать над показом самых разных схем проявления «самого сильного на свете чувства». Любовь сравнивается с похмельным «сушняком»; все прелести «тихой семейной жизни» гротескны. Несмотря ни на что, персонажи снова и снова ищут объект. Лишь на момент поиска они забывают, что «любовь – это сушняк».
Челопарк
«Челопарк, или Балаганчик для шуньяты с оркестром» – цикл «неправильных стихотворений» Натальи Рубановой, опубликованный на сайте peremeny.ru. Автор играет словами и смыслами, постоянно удивляя читателя неожиданными ракурсами преломления как обыденных, так и вечных тем. Любовь и смерть, ложь и самообман, иллюзии и реальность настоящего момента – все это вы найдете в оригинальной подборке «букв по вертикали».
Повесть Белкиной
Рукопись Полины Белкиной присылает по почте в издательство дальняя родственница писательницы, обнаружившая случайно в папке с рассказами и дневниковыми записями адрес и фамилию главного редактора – известного критика. Когда тот начинает читать эти тексты, то с ужасом обнаруживает, что у Полины – его бывшей возлюбленной, умершей не так давно, – от него сын, отправленный после похорон матери к бабке в Брест. Но это лишь канва, «сюжет-пунктир».
Адские штучки
«Да, вы – писатель, писа-атель, да… но печатать мы это сейчас не будем. Вам не хватает объёма света… хотя вы и можете его дать. И ощущение, что все эти рассказы сочинили разные люди, настолько они не похожи… не похожи друг на друга… один на другой… другой на третий… они как бы не совпадают между собой… все из разных мест… надо их перекомпоновать… тепла побольше, ну нельзя же так… и света… объём света добавить!» – «Но это я, я их писала, не “разные люди”! А свет… вы предлагаете плеснуть в текст гуманизма?» – «Да вы и так гуманист. Просто пишете адские штучки».
Короткометражные чувства (сборник)
Александр Иличевский отзывается о прозе Натальи Рубановой так: «Язык просто феерический, в том смысле, что взрывной, ясный, все время говорящий, рассказывающий, любящий, преследующий, точный, прозрачный, бешеный, ничего лишнего, – и вот удивительно: с одной стороны вроде бы сказовый, а с другой – ничего подобного, яростный и несущийся. То есть – Hats off!» Персонажей Натальи Рубановой объединяет одно: стремление найти любовь, но их чувства «короткометражные», хотя и не менее сильные: как не сойти с ума, когда твоя жена-художница влюбляется в собственную натурщицу или что делать, если встречаешь на ялтинской набережной самого Моцарта. А может быть просто стоит перенестись в юность и встретиться со своей душой, экс-возлюбленным и странным ангелом?.. Высочайший эмоциональный накал, блистательная языковая игра, подлинность чувств, тонкая ирония – каждый найдет в книге Рубановой что-то свое.
Анфиса в Стране чудес
«Пелевин в юбке»: сюжет вольно отталкивается от кэрролловской «Алисы в Стране Чудес», переплетаясь с реалиями столичной жизни конца прошлого века и с осовремененной подачей «Тибетской книги мертвых»: главная героиня – Анфиса – путешествует по загробному миру, высмеивая смерть. Место действия – Москва, Одесса, Ленинград, запущенные пригороды. В книге существует «первое реальное время» и «второе реальное время». Первое реальное время – гротескные события, происходящие с Анфисой и ее окружением ежедневно, второе реальное время – события, также происходящие с Анфисой ежедневно, но в другом измерении: девушка видит и слышит то, чего не слышат другие. Сама Анфиса – студентка-пятикурсница, отбывающая своеобразный «срок» на одном из скучнейших факультетов некоего столичного института, который она называет «инститам». Чтобы не свихнуться, девушка придумывает себе собственный мир и, в конце концов, попадает в него так же легко, как и в реальный – после ночного сна. Но этот мир «внутренней эмиграции» оказывается не таким уж мирным; он так же не приносит ей покоя (два мира – две жизни Анфисы, ее двойное дно). Анфиса постоянно чувствует присутствие некоего «духа», разговаривающего с ней; это – Голос из Тибетской книги мертвых, рассказывающий девушке, как нужно правильно умирать, и не перерождаться никогда больше – ведь Анфиса ни жива ни мертва. Но, как это часто случается в ее возрасте, она влюблена. У молодого человека нет имени – он просто Небезызвестный. На их «романе» нет акцента, но по ходу развития сюжета становится ясно, что Анфиса испытывает дискомфорт, и даже мучается от недостатка любви – к ней – Небезызвестного. И именно с такой подачи героиня разрешает происходить определенным событиям, кажущимся на первый взгляд абсурдными.
Деды
Эссе охватывает целую эпоху нашей страны – от начала двадцатого века почти до его окончания. История России сквозь призму непростых человеческих судеб: «ДедЫ» – это семейная история «ловца «Чёрной кошки» Тимофея Александровича Сивака (1907–1994) и его супруги Зинаиды Андреевны Тарховой (1911–1998), которым довелось пройти сквозь многие тяготы советского режима и сохранить при этом не только человеческое достоинство, но и сильнейшую любовь друг к другу. Наталья Рубанова, внучка «начальника» – а именно так называли Сивака уголовники, неизменно уважавшие его за профессиональную этику, – написала эссе по мотивам дневника своего деда, когда-то начальника рязанского угрозыска. Написала так, что не поверить в существование такого чувства как любовь попросту невозможно.