«Ты знаешь, что все деревья страшные сони. Как только в тихий, ясный день их пригреет солнышком, они тотчас же все раскиснут и заснут. А уж ночью – и говорить нечего! Тогда они спят как убитые во всю ивановскую…»
«У одного короля была дочка, которую звали Милой. Мила была тихая, кроткая девочка, и каждый, кто проходил мимо нее, говорил: – Посмотрите, какие у ней добрые голубые глазки, розовое личико и чудные волосы, они сами вьются локонами, и вся она точно херувимчик с вербочки…»
«Один большой господин захотел дать большой бал, и притом детский. А детским балом называется такой бал, на который большие привозят маленьких детей, одев их как можно лучше, и всем показывают, какие у них хорошие дети и как хорошо они одеты…»
«В древних землях, на границе Азии и Европы, жил-был, в оно время, в одном городке мудрец Люций Комоло. Он был не очень стар годами, но очень мудр, и народ считал его магом. И действительно, Люций узнал многое таинственное и наконец дошел до таких странных понятий, что дух, существующий в каждом человеке, сильнее во сто крат его хрупкого, бренного тела…»
«– Эй! Иван! Тащи паровоз! Мы поедем через Китай прямо в Ямайку! И тотчас же Иван-денщик тащит небольшой походный самовар красной меди и ставит его на стол…»
«Ветер бил дождем в окна. На дворе было темно, сыро и холодно. Но в большой, чистой комнате – тепло и уютно. Светло горит лампа на круглом столике, перед мягким, большим диваном…»
«Вставай, мой сладенький, мое ядрышко писаное, рисованое. Вставай духом. К заутрене звонят…»
«Это было давно, но может случиться и сегодня и завтра, – одним словом, когда придется. У Папы-пряника был большой торжественный праздник, а ты, верно, не знаешь, что Папа-пряник над всеми сластями король и всем пряникам пряник…»
«Взглянешь на небо, там солнце царит и владеет. Взглянешь на землю… Здесь опять солнце, и некуда от него скрыться. Даже в тени, возле моря, туда оно проникает своим удушливым жаром. Но под этим солнцем, среди этого жара, трудятся люди, и весь сад кипит работой…»
«Не далеко и не близко, как раз в самой середине, и притом в самой дрянной деревушке, жил-был Дядя Пуд. Когда он был еще очень маленький, то только и умел, что разевать рот, а когда он его, бывало, разинет, да примется кричать, то даже все соседи затыкали уши и бежали в поле, а мать скорее совала ему ложку в рот и горшок каши в руки…»