Эффект присутствия. Михаил Макаров

«Димон, дружбан, займи хоть сотен пять! Подыхаю!» И Смоленцев, подавляя вздох сожаления, вытаскивал из кармана бумажник, отсчитывал бабосы. «Брат, мне не Ходорковский фамилия, я “ЮКОСом” не рулю».

      Слава Пандус поглощал бутерброды. Доев последний, с красной рыбой горбушей, он тылом кисти, хотя на столе водились салфетки, вытер замаслившиеся губы. Громко отрыгнул и сказал:

      – Еще бы пожрать, Димыч! Классный хавчик!

      До посадки пацаны так не раздражали Смоленцева. Вернее совсем не раздражали, тогда существовал дух подлинного братства. Постоянный риск приносил дозу адреналина и деньги. Жили на кураже. Молодые, азартные, каждому по двадцатнику с небольшим. То, чем они занимались в конце восьмидесятых, Смоленцеву казалось в ту пору игрой, продолжением тренировок, соревнований. Вместе проворачивали делищи, вместе отдыхали с девчонками на природе, зажигали в кабаках. Потом на Текстильщике не поделили с синими[46] одного барыгу. Дело вошло в характер, никто не хотел врубать заднюю. Разборка закончилась двумя жмурами с той стороны. Смоленцев в мокрухе не участвовал, но трупы в Ащеринский карьер из города вывозил вместе с братьями Жидких. Прикопали дохлых на свалке, надеялись, что бульдозер утрамбует их навовсе, что не найдут. Нашли, суки… Менты взялись за них рьяно, повязали всех, кроме Мишки Калинина, который по сю пору в бегах, если живой, конечно. Подняли мусора на них всю дрянь. Барыги, которые сами в принципе братве лаве[47] кидали, запели, как в опере. Каждый по неслабому букету огрёб. У Смоленцева поменее, чем у других, статей собралось: вымогательство, хранение огнестрельного оружия и укрывательство убийства. Поэтому и получил он по суду меньше остальных – семерик. Дальше – зона, страшный сон, растянувшийся на долгие годы. Амнистия от его срока отщипнула всего три месяца, а пацаны один чёрт нет-нет да и упрекнут: мы-то до самого звонка тянули, честные…

      Смоленцев из команды освободился первым, в девяносто шестом. Пристал к школьному дружку Вовке, который в гараже на Эстакаде кузовными работами промышлял. У Смоленцева с детства способности к технике имелись: мопедный, потом мотоциклетный движок с закрытыми глазами мог перебрать. Впахивали они с Вовкой, как негры, от заката до рассвета и наоборот, по кругу. Появилась своя клиентура, они расширились, еще один гараж подкупили. Когда на новый уровень задумали выходить, здорово подсобил Раймонд Рипке, деньгами вложился и идей путёвых подкинул. Учредили они на двоих с Раймондом фирмочку, стали создавать свое дело, вот этот самый автосервис, с большим гаражом, с мойкой. Правда, вскоре головастого Рипке перетащил к себе сам Катаев Сергей Альбертович, хозяин «Наяды». Понятное дело, в «Наяде» перспективы и бабки совсем другие, Раймонд там неслабыми схемами ворочает. Так что скоро уже полтора года как всем автосервисом Смоленцев в одиночку заворачивает, Раймонд остался в учредителях. Когда Ромка Зябликов, откинувшись, попросил включить его в состав учредителей третьим, Раймонд, согласие которого в обязательном порядке требовалось, немного покочевряжился.

46

Синий – неоднократно судимый (жарг.).

47

Лаве – деньги (жарг.).