Пятое время года. Книга первая. Лёля Фольшина

проходите морево…

      Ваше платье изысканно, Ваша тальма лазорева,

      А дорожка песочная от листвы разузорена –

      Точно лапы паучные, точно мех ягуаровый.

      Игорь Северянин

      Некоторые персонажи 1-й книги

      Аристовы

      Княжна Гликерия Александровна, 1885 года рождения

      Ее отец, князь Александр Сергеевич Аристов, 1855 г.р., на момент начала романа умер, не оправившись от ран , полученных во время русско-турецкой войны

      Ее мать, Мария Дмитриевна, 1866 г.р., в девичестве Беклемишева, родив второго ребенка, сына Петра, не перенесла родовой горячки

      Князь Петр Александрович Аристов, 1890 года рождения

      Беклемишевы

      Князь Дмитрий Сергеевич, 1825 г.р.

      Княгиня Дарья Ильинична, 1836 г.р.

      Князь Павел Дмитриевич, 1865 г.р., полковник

      Княжна Вера Дмитриевна, 1869 г.р.

      Чернышевы

      Граф Сергей Романович, 1834 г.р.

      Графиня Аполлинария Павловна, 1842 г.р.

      Роман Сергеевич, 1866 г.р. (1901+)

      Василий Сергеевич, 1869 г.р.

      Варвара Сергеевна, 1872 г.р., замужем за князем

      Николаем Масальским, проживает в Санкт-Петербурге

      Близнецы Петр и Феврония, 1877 г.р.

      Дмитрий Сергеевич, 1880 г.р.

      Закревские

      Граф Илья Дмитриевич, 1839 г.р.

      Графиня Ольга Михайловна, 1856 г.р.

      Николай Ильич, 1873 г.р.

      Константин Ильич, 1876 г.р.

      Аглая Ильинична, 1882 г.р.

      Пролог

      1890 год, имение Аристово, где-то в Тверской губернии.

      – Ликонька, голубушка, поторопись, все уже уложено, тетушка гневаться будет, – старая нянька Олимпиада надела на девочку шубку, капор, сверху укутала малышку шалью, которую завязала на спине крест-накрест.

      – Липа, а ты разве не поедешь? – Лика прижала к себе куклу и подняла на няню полные слез глаза.

      – Нет, касатка, стара я уже, да и Петеньке, братцу твоему нужнее, а тебе бабушка гувернантку наймет, учительшу, в людской ноне сказывали, – няня обняла девочку, поцеловала пухлые щечки.

      – А маменька, как выздоровеет, тоже приедет? И Петруша? – не унималась Лика, – я буду по ним скучать.

      – Конечно, касатка, – Липа прижала к себе Лику, – не навсегда, чай, расстаемся, не кручинься.

      Выйдя из комнаты, они спустились по большой мраморной лестнице в холл, где уже стояла невысокого роста светловолосая женщина в шубе и меховой шляпке – княжна Вера Дмитриевна Беклемишева, приходившаяся девочке родной теткой по матери.

      – Нельзя ли было побыстрее, – Вера Дмитриевна не смогла скрыть своего раздражения.

      – Барыня, голубушка, дите… – начала няня и замолчала под строгим холодным взглядом.

      – Можешь идти, Липа, – небрежный кивок и высокомерный взгляд.

      Из распахнутой двери ворвался морозный воздух, Лика вздохнула и слегка закашлялась, тут же постаравшись успокоить кашель. Она страшилась строгой тетки и не любила ее.

      – Поторопись, Гликерия, путь долгий, надобно поскорее выехать, – княжна выжидательно посмотрела на дородного лакея, открывшего дверцу старого дормеза и откинувшего лесенку. Груженая карета тяжело осела на рессорах, полозья утопали в снегу.

      Лика засмотрелась на вороного, которого держал под уздцы мальчонка, помощник кучера. Конь громко дышал, а из ноздрей у него вырывался пар. Девочка от удивления открыла рот и чуть не выронила куклу от громкого окрика княжны Веры.

      – Гликерия! Что застыла? Живо садись в карету, – ехать по железной дороге с горничной, малым ребенком и большим количеством багажа, да еще зимой Вера Дмитриевна не решилась.

      Лика сделала пару шагов по снегу и остановилась. Ступеньки были явно высоки для пятилетнего ребенка.

      – Прохор, что стоишь? Подсади барышню, – прикрикнула Вера Дмитриевна на форейтора, и тут же большие мужские руки подняли Лику и в одно мгновение усадили в дормез.

      Девочка забилась в угол, крепко прижимая к груди куклу Лизу, подаренную папенькой на именины. При мысли об отце и о том, что он теперь смотрит на нее с Неба, большие карие глаза Лики наполнились слезами, но от страха, что tante Вера будет ругаться, девочка не заплакала, только тихо шмыгнула носом и уткнулась личиком в платье Лизы.

      – Н-н-но, трогай, – щелкнул кнут, вороной заржал, увлекая за собой всю четверку. Карета тронулась.

      Долгий путь, остановки на постоялых дворах, где Лика всего боялась – собак на улице, людей в помещении, грохота и криков на лестнице, клопов, падающих в плошки с водой, в которых стояли ножки кровати. Страшилась она рассердить tante Веру