Серебряные рельсы. Здравствуйте, мама. Владимир Чивилихин

но всё же внимательно осмотрел дно реки. Неподалёку в прозрачной струе трепетал ещё один такой же листок. Старик подплыл ближе к берегу и отшатнулся – на мелководье в прибрежных кустах лежал полузанесённый песком человек. Лица нельзя было различить. Сквозь воду хорошо был виден форменный синий китель.

      Старик выбрался на берег, предусмотрительно поставил вешку, на кустах ольшаника сделал заметную вязь. «Мало ли что со мной в тайге может случиться, – подумал он, – а так люди заметят».

      Назавтра он приплыл к Кедровому острову со своими старыми товарищами Киприяном Лихачёвым и Андреем Бяковым. В лодке был и вертлявый белоголовый Санька Баштаков. Мальчишка свесился с кормы и звонко закричал:

      – Бумаг-то, бумаг! Дядя Иннокентий, бумаг!

      – Не колготи! – одёрнул его Бяков, и Санька присмирел.

      В суровом молчании они подплыли к кустам. На берегу глухо и торжественно шумели по-осеннему чёрные кедры, в воде зыбились их неясные тени.

      – Ишь застругивает, – кивнул на воду Лихачёв. – Песок тянет. Чуть погодя намыло бы косу на него – и с концом…

      – Давно лежит, – заметил Бяков. – А я, паря, мимо Кедрового сколь раз сей год проходил, да всё правым берегом, протокой. А он левым. Дурной Матёрой шёл…

      – Тут, на приверхе, с ним и приключилось, – вернувшись с берега, сказал Иннокентий. – А гляньте, перед быстриной лёг. Ещё б десять сажен вниз ступил, полая вода снесла б его в воду, и Баня размочалила бы по косточкам.

      – В Артёмовск надо сообщить, Кеша. Трогать его нельзя сейчас, самим-то.

      – А мы прямо отсюда на заставу. Только вот что, мужики. – Степанов прошёл вдоль берега. – Бумаг-то сколько в воде! Нешто собрать их сейчас? Пропадут же! А может, в них есть что?

      Старики начали доставать со дна реки одинаковые продолговатые листочки.

      – Рукой написано. Цифры на уголках, – сказал Киприян Лихачёв. – И не смыло, разобрать можно. Карандаш, верно, особый у него был. Приедем, берестой переложим. Ну-ка, Саня, прочитай – у тебя глаза острее.

      Мальчишка осторожно взял в руки сырой листочек.

      – Понимаю! – крикнул он и поднял глаза на Лихачёва. – Читать? «Имеются граниты серые крупно – и мел… мелкозернистые… исключительно красивые розовые граниты и гранит-пор… порфиры, зелёные серпат… серпентины». Непонятные какие-то слова…

      Санька передохнул и взял из рук Лихачёва ещё один листок.

      – «На всякий случай ружьё держу всё время при себе и наготове пару патронов, заряженных разрывными пулями. Это тем более не-об-ходимо… что… что пользуется дурной репу… ре-пу-та-цией». Дядя Киприян, а что это «репутацией»?

      – Умный человек писал, Саня. На-ка ещё почитай.

      – «Терраса заросла многовековой тайгой, – едва разбирал парнишка, – что даёт возможность трас… си… трассировать по ней линию без особого укрепления берегов и регу… регуляционных соор-ру-же-ний». Опять длинные слова. А вот снова понятно. «Прошли одиннадцать километров. Выехали