И один в тайге воин. Ерофей Трофимов

ухаживать, – не уступил Мишка. – На то и казак, чтобы на трофейном оружии учиться.

      Старики, уже успевшие с помощью подростков вытащить из лодок всех убитых и разложить их на берегу, дружно переглянулись и одобрительно закивали. Атаман, заметив их реакцию, махнул рукой и, пожав плечами, проворчал:

      – Твоя добыча, тебе и решать.

      – Не обеднею, Сергий Поликарпович, – улыбнулся Мишка, присаживаясь над ближайшим телом.

      Своих покойничков атаман с подручными уже обыскали. Тот десяток тел лежал отдельно. После обыска парень стал обладателем сорока винтовок, тридцать две из которых были уже привычные «Арисаки», две – английские «Ли-Эндфилд», пять русских трёхлинеек и три французские, названия которых Мишка не помнил. К тому с бандитов он снял почти полторы сотни серебряных монет, пару мешочков с золотым песком и кучу ножей разного качества.

      – Ну, патроны отбил, – буркнул себе под нос парень, выпрямляясь.

      – Шли по шерсть, а вернулись стрижеными, – проворчал атаман, крестясь.

      – Что с телами делать будем? – повернулся к нему Мишка.

      – А что тут делать? – пожал тот плечами. – В воду их, и вся недолга. Неча у станицы бандитский погост устраивать.

      – Тоже верно, – пожал Мишка плечами и, ухватив за ноги ближайшее тело, стащил его в воду.

      Перекрестясь, казаки занялись тем же самым. Спустя час ничего на берегу не напоминало о полусотне трупов. Пользуясь помощью казачат, Мишка перетащил свою добычу во двор и, одарив пацанов трофейными монетами, отправился завтракать. Самовар у тётки уже давно вскипел, так что, едва умывшись и сев за стол, парень был атакован умиравшими от любопытства женщинами. Настя, отдуваясь и придерживая руками живот, подплыла к столу и, присев, с укоризной сказала:

      – Ты зачем на людях на мамку накинулся?

      – А чтоб помнила, что ей поручено. Не девчонка, чтобы воротить что вздумается, – отрезал Мишка, строго глянув на притихшую тётку.

      Вздохнув, та только покаянно кивнула. Не удержавшись, Мишка поднялся и, обойдя стол, обнял её, поцеловав в щёку.

      – Ты пойми, мама Глаша. Я ведь всё не просто так говорю, – улыбнулся он, садясь на место. – Ближе вас троих у меня в целом свете нет никого. А бой – дело опасное. Вдруг недобиток какой найдёт силы на спуск нажать? Пуля – она ведь дура. Летит куда пошлют и разит, званий и пола не разбирая.

      – А сам чего же? – тут же вскинулась тётка.

      – А самому мне Господь велел шкурой рисковать, чтобы вы жили в достатке, – вздохнул Мишка. – На то и мужик.

      – Прости, сыночек. Не сдержалась, – повинилась Глафира.

      – Бог простит, – отмахнулся парень. – Ты-то у меня как? – повернулся он к жене.

      – А чего мне сделается? – удивилась Настя. – Я ж всё время в доме сидела.

      – Чувствуешь себя как? – не унимался Мишка, поглаживая её по торчащему животу.

      – Хорошо. Тяжело только, – улыбнулась девушка, прижимая его ладонь к животу. – Толкается. Не терпится ему, – добавила она,