Грозный эмир. Сергей Шведов

потихоньку переходила в руки Бузург-Умида, который был поумнее и порасторопнее бербера Абу-Али. Следовало во что бы то ни стало доказать свою полезность именно персу, который являлся естественным преемником нынешнего Повелителя Времени. Шейху Гассану ибн Сулейману не повезло с сыновьями. Старший погряз в пьянстве и умер раньше, чем достиг возраста зрелости. У младшего слишком рано зачесались руки, в предвкушении власти, и он был задушен по приказу своего отца. Что же касается Бузург-Умида, то перс никогда не торопил события и сохранял верность шейху в любых ситуациях, не столько даже из религиозного фанатизма, сколько из врожденной осторожности. Однако и у Бузург-Умида имелась маленькая слабость, о которой знали немногие. Кади мечтал о возрождении Персии, но для этого следовало сначала ослабить, а потом и уничтожить весь многочисленный род Сельджукидов. На этой слабости скрытного перса Андроник и собирался сыграть.

      Бузург-Умид пребывал в скверном настроении, но все-таки согласился принять и выслушать даиса Сирии. Абу-Али, питавший к умному даису некоторую симпатию, честно предупредил, что этот визит может закончится скверно для гостя. Ибо кади ассасинов подозревает Андроника в измене, со всеми вытекающими для оплошавшего миссионера последствиями. Впрочем, тот и сам понимал, что ходит по лезвию ножа.

      Бузург-Умид уже достиг пятидесятилетнего возраста, однако сохранил при этом стройную фигуру и стремительность в движениях. Его черную прежде бороду тронула седина, но большие карие глаза сверкали молодо и грозно. Не приходилось сомневаться, что бывший федави сумеет не только перехватить власть, падающую из слабеющих рук Старца Горы, но и удержать ее на долгие годы.

      – Говори, – коротко бросил кади Андронику, склонившемуся в подобострастном поклоне.

      – Я устранил правителя Халеба Бадр ад-Дина Лулу, изменившему долгу и Повелителю Времени.

      – Об измене эмира я слышу в первый раз, – холодно бросил Бузург-Умид, отрываясь от подушек.

      Прежде кади принимал гостей стоя или сидя, ныне же он возлежал на невысоком помосте, застеленном персидским ковром. Конечно, поза была выбрана не случайно, и Андроник это оценил.

      – Лулу собирался сдать Халеб франкам, а усиление Рожера Анжерского вряд ли принесет пользу ассасинам. Мы получим в его лице нового Танкреда, угрозу для всего мусульманского мира.

      – До сих пор Рожер соблюдал все заключенные между нами договоренности, – задумчиво проговорил Бузург-Умид.

      – Ситуация изменилась, – напомнил Андроник. – Раньше у нас был общий враг, султан Мухаммад, но после его смерти турки утратили былое единство. Рожер Анжерский решил воспользоваться благоприятным моментом. Тем более что иного выхода у него нет.

      – Почему?

      – У благородного Рожера появился соперник – сын Боэмунда Тарентского. Мальчишка еще мал и глуп, но у него есть преданные сторонники. Междоусобица среди франков пойдет нам на пользу.

      – А ты уверен, что она вспыхнет? – прищурился на расторопного