Деревянные лошадки Апокалипсиса (сборник). Алексей Смирнов

сатиром приплясывал в спущенных брюках: запутался. – Устраивает?

      Другой сунул руки под платье, рванул трусы.

      – Что там у тебя наворочено, – пробормотал он совсем, как старенькая процентщица, введенная в заблуждение любителем раскольных дел. – Ты хоть чистая, или со вшами?

      – В сумке справка лежит, – недолго думая, соврал Грета.

      – Жаль! – захохотал однокашник, ибо питались солдаты одной кашей, и все одной. – Сейчас бы цепанули что-нибудь, а завтра – в санчасть! Закосили бы на полную…

      Он решил остаться в брюках – лишь расстегнулся и рухнул на Грету, придавил ее, заерзал, замотал стриженой потной башкой, отлавливая верткие гретины губы. Его напарник легонько наподдал ему сапогом в ухо, чтобы убрал голову и не мешал; тот, пригнувшись, уткнулся в накладные дойки – так он обычно называл груди; подельник раскорячился и присел над Гретой, метя в рот. Грета зажмурился и глухо сказал:

      – Нет. От тебя несет козлом. Давай по-людски.

      – Она еще голос подает, сука, – изумился солдат и вдруг сграбастал гретино лицо мозолистой пятерней. – Тебе кто разрешил говорить, тварь? Тебе стакан налили? Чего же ты гавкаешь?

      Лежавший задергался в антрекоте, пачкая Грету.

      – Ща… встану и отойду… – пообещал он сдавленным голосом.

      – Да не хочу я после тебя мараться, – рассвирепел приседавший. – Блядь такая! – Он размахнулся и ударил Грету в глаз, добавил пощечину, вторую. – Бери, сука, пока я тебя не попластал!

      Тот, что отстрелялся, стоял на четвереньках и пытался привести в порядок мундир.

      – Зубы выбей, еще откусит, – посоветовал он.

      – Не посмеет, – солдат сопроводил свои слова новой затрещиной. – Быстро бери, паскудина!

      – Гляди сюда – что это? – Насытившийся, довольный военнослужащий взирал на что-то, свалившееся из Греты. – Это чего, земеля?

      Земеля скосил глаза:

      – Ты ее порвал всю, мудак, – озаботился он.

      Грета, временно освобожденный от пятерни, решил, что пора перейти к заключительной, коварной части плана. Недаром его любимыми литературными персонажами были набоковские стервы, Марго и Лола, которые надругались над своими ослепшими любовниками – сущими гадами и скотами: мужиками, одним словом. Грета набрал в грудь воздуха и пронзительно закричал, переполняемый страхом и радостью. Он радовался тому, что в нем признали особу, по половой принадлежности годную к партнерству; не только признали, но и подобающим образом обошлись. Эта радость не могла омрачиться даже тем подозрением, что курс молодого бойца в строительном батальоне мало чем отличался от происходящего.

      – Помогите! На помощь, сюда! Меня изнасиловали! Кто-нибудь, скорее, меня убивают!

      – Молчи, ты, – рявкнул солдат, находившийся при голове – рявкнул рассеянно, так как его внимание все больше приковывалось к непонятному предмету. Повинуясь исследовательскому порыву, он ухватил подол и рванул его кверху, увидел крепления и нечто под ними: набухшее, продолговатое.

      – Ох