Они сражались за реальности. Игорь Подгурский

отдавая себе отчета во всем происшедшем, не успев даже толком закусить, герои сразу же начали спасать субмарину. Действительно, замешкайся они, начни выяснять подробности, вода, жадно рвущаяся в отсеки и на камбуз, затопила бы подлодку. Они задраили переборочную дверь и начали заделывать пробоину.

      Трое отважных изолировали себя ото всех и вся: от остальной лодки, от внешнего мира, от оставшихся на борту членов экипажа. Подводник-повар, сын степей и воздушный ас остались в кромешной тьме, один на один с пробоиной, в холодной соленой воде.

      Началась отчаянная борьба с океаном, решившим вернуть в свою коллекцию беглое судно. Храбрецы начали на ощупь заделывать пробоину. Сначала попытались заткнуть пробоину пухлым телом Батырбека. Но бек хотел жить не меньше других и моментально угрем выскользнул из мокрых рук. В ход пошли сковородки, бачки и кастрюли. Все без следа исчезало в пучине. Затем настала очередь штатных средств борьбы за живучесть. К пробоине подвели просмоленный брезентовый пластырь и перекрыли доступ воды в отсек. Немедленно запустили помпы на осушение камбуза.

      Вслед за ними заработал и турбонасос. Великолепная тройка не просчиталась ни в чем. Они вовремя задраили дверь, вовремя заделали пробоину. Вот только бек оказался сильнее, чем они думали. А может, он любил жизнь больше всех, одновременно слишком презирая смерть, чтобы отдать себя в ее лапы на голодный желудок? Наверное, это и спасло субмарину, а вместе с ней маленький подводный самогонный заводик. Вода перестала поступать внутрь лодки, насаженной на стальные балки, как огромная рыбина на гарпун. Беды преследовали экипаж лодки одна за другой, как волны. А так хорошо все начиналось!

      На поверхности океана было пустынно и грязно. О недавней пробоине напоминало растекшееся радужное пятно солярки. Посреди него плавали куски пробковой крошки от спасательных жилетов, обрывки газет, красный малахай адмирала и картофельные очистки. Багром на длинной палке вахтенный матрос подцепил отороченную мехом шапку степняка и втащил на борт. Матрос осторожно выжал головной убор и аккуратно положил его на затвор орудия высыхать. Лучи дымчато-красного шара солнца, выкатившегося из-за горизонта, начинали ощутимо припекать.

      Из открытого люка высунулась голова. Густав, повелитель сковородок и змеевиков, он же кок субмарины, надевая на ходу белоснежный поварской колпак, слез с рубки на палубу, балансируя с большим никелированным термосом и алюминиевой кружкой в руках. Протанцевав по наклонившейся палубе, он стал перед капитаном, промокший до нитки. Только накрахмаленный головной убор кок умудрился сохранить сухим.

      – Господин капитан-лейтенант! Стаканчик не желаете выкушать? С утра не ели, не пили.

      – Кофе? – задумчиво взглянул на него Вендт.– Горячий?

      – Холодный, герр командир, и не кофе. Есть напитки получше! Этот термос хорошо температуру держит.

      – Сам-то небось уже пробовал?

      Густав промолчал, ловко отвинтил крышку, широко