Слепой Орфей. Александр Мазин

птенцы. Но времени не было. Да и насчет птенцов – смешно. Сейчас Стежень мог рассчитывать только на себя. И на Бога.

      Всунув руки в защитные, запрессованные в переднюю стенку рукавицы, Стежень развернул пакет, маленькой дисковой пилой отделил образец примерно в кубический сантиметр и вложил в мельницу. Подождал, пока шары изотрут образец в однородный порошок. Привычный звук мельницы успокаивал.

      Полученный порошок Глеб перенес в фарфоровый стаканчик, добавил тридцать миллилитров оливкового масла, тщательно размешал и накрыл стаканчик пластинкой. Затем аккуратно упаковал конечность и вернул ее обратно в морозильник.

      Взяв стеклянную палочку, которой размешивал взвесь, Стежень осторожно ее понюхал. Специфический запах сохранился, даже стал сильнее.

      Глеб почти минуту глядел на коричневый налет на палочке и никак не решался… Но выбора не было. Сначала он должен сам …

      – Помилуй, Господи… – пробормотал Глеб и поднес палочку к губам.

      Ничего не произошло.

      Взвесь оказалась горько-соленой, с резким привкусом.

      И только.

      Стежень облегченно вздохнул, выждал полминуты, чтобы совсем успокоиться, прихватил стаканчик и отправился в гостиную.

      Грошний смотрел телевизор.

      – Пойдем,– сказал Стежень.– Наверх, в кабинет.

      – В какой? – спросил Дмитрий, поднимаясь.

      Кабинетов у Стежня было два; один – для посетителей, престижный, второй – для дела.

      – В рабочий,– ответил Глеб, пропуская Грошнего вперед.

      Пока поднимались по лестнице, Стежень заметил: Дмитрия пошатывает. Но не от слабости. Что-то с координацией.

      Рабочий кабинет Стежня отличался от гостиной, как горный ботинок – от модельной туфли. Самое надежное место в доме.

      Глеб поставил стаканчик на письменный стол.

      – Садись.

      Дмитрий опустился в старое просторное кресло. Стежень – напротив, так, чтобы затылком чувствовать горящую под иконой лампадку, подумал: «Сказать или нет?»

      Решил: не стоит. Взял стаканчик и протянул Дмитрию:

      – Пей.

      – Что это? – насторожился Грошний. И у него было чутье, тоже ведь Сермалев выученик, хоть и подрастратился на ерунду.

      – Лекарство! – резко сказал ему Стежень.– Пей!

      Дмитрий заглянул в стаканчик, понюхал и скривился…

      «Узнает…» – подумал Глеб.

      Не узнал. Грошний вздохнул, и одним глотком проглотил содержимое.

* * *

      Уродливый лешак выперся из ствола и обугленным пнем торчал посреди тропы. Колдун выронил стремя, застыл на месте.

      «Трус»,– брезгливо подумал витязь и движением колен послал жеребца вперед. Дробленый[2] листвой свет играл на узком клинке у конского уха.

      Без малейшего разбега, быстрей глаза, будто подброшенный пинком, урод прыгнул на всадника.

      Но того недаром сызмала изнуряли воинским трудом.

      – А-а-ахс… – пропел меч, и две половинки чудища упали на траву по обе стороны дрожащего коня.

      –

2

Авторская орфография.