Женщина в бегах. Рэйчел Хаузэлл Холл

обсуждали ее переезд ко мне, но пока нет.

      Наверное, потому что почуяла, что от него попахивает безумством и не захотела, что ее любимое пальто тоже все пропахло. А этот запах не так-то просто вывести. Грей много одежды так попортила.

      – Но я помогал ей платить за квартиру. Кредитная история у нее так себе, поэтому съемщиком по документам был я.

      – А где она живет?

      – Не знаю, что за район. Я там не часто бывал. Ни разу не был, пока мы не начали встречаться.

      Затем Иан назвал адрес Изабель на Дон-Лоренцо-драйв.

      – Это неподалеку от Стокер-стрит, – сказала Грей. – В Болдуин-Хиллз.

      – Наверное, но я не знаю эту часть города. Конечно.

      – У Тины Тернер был там дом. Джон Синглтон жил там и Том Брэдли, и Рэй Чарльз…

      – Ого, – сказал Иан, особо, однако, не впечатлившись. – Можем встретится там сегодня.

      – Отлично. Как думаете, куда она могла податься?

      Иан опустил подбородок и посмотрел на Грей.

      – Если бы я знал, то, наверное, не стал нанимать частного сыщика.

      Единственное, что хорошего он сделал – это дал бутылку воды. Бутылочку. Грей натянула фальшивую улыбку, но как же ей хотелось кинуться на него через стол и воткнуть непишущую ручку в его загорелую щеку.

      Иан нахмурился и посмотрел на нее как на несмышленого ребенка.

      – Ее друзья наверняка думают, что это я с ней что-то сделал. Но я ее и пальцем не тронул. Я не видел ее, да и я бы никогда не причинил ей вреда. Я же говорю – я хороший парень. Мы обычная парочка. Да, порой мы ругались. Я кричал на нее, а она на меня. Наша последняя ссора? Она сказала, что ненавидит меня, что убила бы, если бы не последствия. Понимаю, она не имела в виду ничего такого, но как же больно такое слышать. А потом еще и собаку мою прихватила?

      В дверь постучали, и в кабинет заглянула симпатичная медсестра-блондинка с глазами, как у Мишель Пфайффер:

      – Доктор О’Доннелл, вы нам нужны. Там сумасшедший дом.

      Иан О’Доннелл с готовностью улыбнулся хорошенькой медсестре Пфайффер:

      – Мы почти все, Трин.

      Медсестра закрыла дверь, и глаза Иана и Грей встретились. Его поблескивали от слез, а ее остались сухими – прямо как Лос-Анджелес. И эти сухие глаза сомневались, что смотрят на искренне влюбленного мужчину.

      Ведь все искренне влюбленные мужчины искренне влюблены, пока не разлюбят. Пока они не начали расстреливать школы, церкви, стоматологические кабинеты, пока не ворвались в спальню. Бойфренды и мужья, папочки и ребята на одну ночь – все они искренне любили. Кровь и любовь. Сумасшедшая любовь. Любовь до гробовой доски.

      Грей – скептик, циник и агностик в любви. Она больше верит в йети, химиотрассы и то, что в ресторанах подают человеческое мясо, чем в это слово из шести букв.

      – Ваша ручка, – сказала она, закинув ее обратно в стакан.

      Иан О’Доннелл встал с кресла.

      – Жду отчетов в конце каждого дня. Ник обещал прописать это в договоре. Даже если это всего лишь пара предложений, я хочу знать, как идет дело. С кем вы говорили, что узнали, ну и так далее.

      Грей с хлопком закрыла папку.

      – Конечно.

      – И