Добрый доктор из Варшавы. Элизабет Гиффорд

благодарно ему улыбается. И все же весь оставшийся вечер тихая печаль не сходит с ее лица.

* * *

      После ужина, когда вся семья усаживается за бесконечную игру в безик, София ускользает и бежит к Розе, в дом через дорогу.

      – Наконец-то! – говорит Роза, спасая Софию от своей любопытной матери, которая выходит в коридор к каждому гостю, чтобы поприветствовать его и разузнать семейные новости. Бесчисленные кольца с бриллиантами ярко сверкают у нее на пальцах, она не снимает их, даже когда взвешивает мясо в своей мясной лавке.

      – Входи. Там есть один человек, который тебя заинтересует. Представь, он работает с твоим любимым преподавателем, доктором Корчаком.

      София тяжело вздыхает. С тех пор как Роза обручилась, она считает своим долгом подыскать подходящего жениха и для Софии.

      – Прекрати это, Роза. Тот последний парень был невыносим, чуть не уморил меня бесконечными разговорами.

      Большая переполненная людьми гостиная заставлена дорогой мебелью и убрана в стиле польского охотничьего домика. Через открытую балконную дверь струится мягкий вечерний воздух. Играет граммофон, звучит самое модное танго нынешнего лета, «Через год».

      – Вот и он, – говорит Роза.

      У окна возвышается – он действительно выше всех в зале – молодой человек с чудесной улыбкой. Небольшая, по-кошачьи аккуратная голова, чуть раскосые восточные глаза. И такой высокий. Вот уж точно – господин Жираф, думает София. И, к своему удивлению, понимает, что случилось то, что должно было случиться.

* * *

      Миша уже собирался уходить, когда увидел спешащую к нему Розу и рядом с ней девушку в летнем платье.

      Он резко выпрямляется и подается вперед. Светлые волосы убраны назад, брови вразлет, белое платье оттеняет загорелую кожу. Та самая девушка!

      И, конечно же, протягивая ему руку, она недоумевает, почему он улыбается так по-идиотски.

      – Роза говорит, вы работаете с Корчаком, – произносит девушка.

      – Так и есть. Да. Работаю помощником воспитателя в приюте. Правда.

      Мысли у него путаются, самое главное для него сейчас – то, что мягкая рука девушки в его руке. Но София внимательно и вопрошающе смотрит ему прямо в глаза. Такая девушка заслуживает, чтобы с ней разговаривали серьезно, а не мямлили что-то по-дурацки.

      – А вы тоже изучаете педагогику? – Он пытается быть серьезным.

      – Как вы догадались? Роза сказала или вы поняли по моему виду?

      – Нет-нет. Просто видел вас на лекции Корчака в рентген-кабинете.

      – А, маленький мальчик, бьющееся сердце! Разве можно это забыть? Это даже не лекция, это совершенно иная точка зрения, новый взгляд. Но если б я вас там видела, наверняка бы запомнила.

      Он обрадовался, услышав это.

      – Почему вы должны меня помнить? Мы ведь даже не говорили. А потом и лекции отменили так неожиданно.

      София хмурится.

      – Разве это не ужасно? Наверное, для доктора это стало ударом.

      – Да, но настоящим ударом стало то, что ему запретили работать в приюте для польских детей,