Вечный огонь. Вячеслав Бондаренко

совсем недалеко от родных мест! Коломенский полк уже сорок лет как квартировал в Минске, в его честь в городе даже была названа улица.

      В августе 1913-го юные подпоручики прибыли в полк, и полетели служебные будни, наполненные тысячами разнообразных хлопот. Жизнь молодого офицера вовсе не была такой уж сладкой в бытовом плане. На свои пятьсот рублей в год Владимиру нужно было обзавестись несколькими комплектами формы, платить отчисления в эмеритальную кассу, делать регулярные взносы в полковой фонд – на Пасху, Рождество, праздник полка и тому подобное, – а ведь еще и жить где-то надо было. Игнатия Андреевича, как на грех, перевели по службе из Минска в польский Люблин, помощником уездного воинского начальника, да и совестился бы Владимир просить помощи у отца… Квартирных денег между тем подпоручик получал всего-навсего семьдесят рублей в год. Где уж тут мечтать о роскошных апартаментах в центре города – они стоили сотню в месяц! Пришлось снимать на пару с Долинским половину частного дома, стоявшего на окраине города, на Золотогорской улице, неподалеку от полкового храма и военного кладбища.

      Разумеется, у владелицы дома, пятидесятилетней мещаночки со сладким моложавым личиком, обнаружилась пара дочек на выданье, которые немедленно начали перекрестную стрельбу глазами по господам офицерам. Но если Долинский был отнюдь не прочь завести интрижку с «дочерью полей и лесов», то сердце Шимкевича к этому времени уже было занято. В отличие от легкомысленного Павла, который гордился училищной славой ловеласа, Владимир влюбился всерьез и надолго.

      Случилось это так. Через пару месяцев после прибытия Шимкевича в полк вторую бригаду 30-й дивизии ни с того ни с сего выдернули на маневры в Скобелевский Лагерь, в ста пятидесяти верстах от Минска. Погода стояла отвратительная – плотно зарядили дожди, дул сырой гадкий ветер, к тому же полк действовал вяло, вразброд, на стрельбах результаты были хуже некуда, комполка, принявший полк только полгода назад, ходил злой как черт, а батальонные командиры срывали плохое настроение на ротных. Словом, все было не так. За исключением одного – вечеров в расположенном неподалеку маленьком поместье Ситники. Когда одуревший от полковых будней Владимир впервые переступил порог небольшого, судя по архитектуре, столетнего дома и увидел глаза дочери хозяина, гостеприимно зазвавшего к себе молодых офицеров, – сердце его споткнулось и пропустило один такт. А потом снова забилось, но уже восторженно, примерно так же, как во время команды «Господа офицеры». Их представили друг другу. «Варя», – просто сказала невысокая хрупкая барышня, вовсе никакая не столичная красотка, но показавшаяся почему-то Владимиру ослепительной. Долинский, как всегда, бывший рядом, хмыкнул:

      – Вольно, вольно, господин подпоручик…

      – Предупреждаю, – быстрым шепотом сказал Шимкевич, не отрывая глаз от Вареньки, – если замечу хоть один твой взгляд в ее сторону…

      – Упаси Боже, Володенька, – замахал руками Павел, – ты меня, верно, путаешь с