Жил-был раз, жил-был два. Франк Тилье

ее все бросили? Даже ты перевернул страницу и забыл? Ты?

      – Мы потратили восемь бесконечных лет, отрабатывая самые мельчайшие следы, выслушивая каждого свидетеля, проверяя любую наводку… Твою дочь якобы видели в порту Булонь-сюр-Мера, попрошайничающей в Монпелье, садящейся в автобус на юге Италии. Какой-то тип был уверен, что заметил ее в Египте, где она была инструктором по подводному плаванию, что вынудило нас послать международный запрос. Разумеется, это оказалась не она, но мы впустую потеряли много времени и сил. Подключились все экстрасенсы страны, каждый со своей болтовней. Тебе удалось привлечь внимание прессы, сам понимаешь, для разного рода медиумов это была первоклассная реклама! Они из нас всю душу вытрясли.

      Он уронил усталую руку. У Габриэля было ощущение, что он столкнулся с медведем, только что вышедшим из спячки. Сагас, это расследование, провал за провалом… Вот почему он так рано поседел.

      – Но в результате посмотри, с чем мы остались. С пустыми руками. Все псу под хвост. Мы не знаем ни где Жюли, ни почему она исчезла. К концу четвертого года расследования мы уже обсосали каждую косточку, нам больше не за что было хвататься. Дело не закрывали только благодаря судье д’Аламберу, который не упускал его из виду. Но когда на его место пришел новый судья, первое, что он сделал, вступив в должность, – это покончил с ним. Он не желал возиться с делом, которое поглощало столько времени, ресурсов и денег, а в результате зашло в тупик. Хочешь верь, хочешь не верь, но мне жаль.

      Габриэль отказывался принять эту неизбежность. Встал. К пиву он так и не прикоснулся. Ни голода, ни жажды, только желание выбраться из этого кошмара. Прижал коробку к груди:

      – Для меня ничего не кончено. Я продолжу ее искать. До конца моих дней, если понадобится.

      – Не исключено, что ты этим и занимался последние двенадцать лет.

      Габриэль с грустью глянул на того, кто был его лучшим другом. Его душило желание завыть. Подошел к входной двери. Поль порылся в своем бумажнике. Потом сунул ему в ладонь две банкноты по пятьдесят евро:

      – На гостиницу. Уже поздно, а ты в паршивом состоянии. Не хватает только, чтобы ты угробился по дороге. Предполагаю, ты не знаешь, где живешь?

      Габриэль покачал головой:

      – Я никак не могу связаться с матерью. У меня ни бумажника, ничего.

      Поль застыл на пороге:

      – Приходи завтра в бригаду, добудем твой адрес.

      – Спасибо.

      – Только не питай иллюзий, я это делаю не ради тебя, а ради Коринны. Вы скверно разошлись. После развода она больше не желала тебя видеть, сменила номер телефона. Одно время даже хотела уехать из города. Только куда? Она и сама не знала. Она до сих пор страдает, как и ты. А что ты думал? Что она забыла свою дочь? Не проходит ни одного дня, чтобы она не говорила о ней. У нее по-прежнему все прокручивается в голове, и это убивает ее. Мне придется рассказать ей о находке на берегу, когда она вернется после очередного бесконечного дня хождения из дома в дом и уколов в стариковские задницы. Завтра я вручу тебе твой адрес,