Мельмот Скиталец. Чарлз Роберт Метьюрин

требник, четки; остались одни только голые стены. Была там, правда, кровать, но они сделали все для того, чтобы я не знал на ней ни часа покоя. И однако, они все же боялись, как бы мне не выдалось даже коротенькой передышки, и придумали для этого новое средство, и, если бы план их удался, я, вероятно, лишился бы не только сна, но и рассудка.

      Однажды ночью, проснувшись, я увидел, что келья моя в огне; в ужасе я вскочил с постели, но должен был тут же податься назад: меня окружало целое сонмище дьяволов; на них были огненные одежды, из уст их извергалось пламя. Вне себя от ужаса, я кинулся к стене и убедился, что касаюсь рукой холодного камня. Я пришел в себя и тогда только сообразил, что все эти ужасные фигуры намалеваны на стенах фосфором для того, чтобы меня напугать. Я снова улегся в постель и заметил, что, по мере того как начинает светать, фигуры эти постепенно бледнеют и исчезают. Я принял отчаянное решение – во что бы то ни стало пробиться к настоятелю и поговорить с ним. Я чувствовал, что среди всех ужасов, которыми меня окружили, я могу повредиться умом.

      Только около полудня уже удалось мне заставить себя исполнить принятое решение. Я постучался в келью настоятеля, и, когда дверь открылась, он встретил меня с таким же выражением ужаса на лице, как и при моем первом появлении, но принять меня ему все же пришлось.

      – Отец мой, – сказал я, – вы должны выслушать меня, я не уйду отсюда, пока вы не сделаете того, о чем я прошу.

      – Говори.

      – Они морят меня голодом, того, что мне дают, недостаточно, чтобы поддержать мои силы.

      – А разве ты этого не заслужил?

      – Заслужил я или нет, ни Божеские, ни человеческие законы не осудили еще меня на голодную смерть; и если приговор этот вынесен вами, то знайте – вы совершаете убийство.

      – Ты еще на что-нибудь жалуешься?

      – Да, на все; меня не пускают в церковь; мне запрещают молиться, у меня отняли распятие, четки и чашу со святой водой. Даже у себя в келье я не могу теперь исполнять все то, что требует от меня святая вера.

      – Что требует от тебя святая вера!

      – Отец мой, хоть я и не монах, но неужели я по-прежнему не могу оставаться христианином?

      – Отрекшись от принятого обета, ты лишил себя этого права.

      – Да, но ведь я же остался человеком, и как человек… Но я не взываю к вашему милосердию, я прошу, чтобы вы защитили меня вашей властью. Сегодня ночью на стенах намалевали изображения бесов. Когда я проснулся, я увидел вокруг себя пламя и злых духов.

      – То же самое ты увидишь и перед смертью!

      – И я буду тогда достаточно наказан, но не слишком ли рано это наказание началось?

      – Призраки эти – порождение твоей нечистой совести.

      – Отец мой, если вы соизволите осмотреть мою келью, вы увидите следы фосфора на стенах.

      – Чтобы я стал осматривать твою келью! Чтобы я туда вошел!

      – Значит, просьба моя так и не будет удовлетворена? Прошу вас, употребите вашу власть во имя обители, во главе