Липовая жена. Дина Рубина

и есть, мать сидела на лавочке, смотрела в ту сторону, откуда они появились. Поднялась и осталась так стоять.

      – Ну, дай я тебя поцелую, – сказал отец. – Будь здоров.

      Мальчик не потянулся к нему, чтобы не обидеть мать, только подставил щеку. Отец сказал:

      – На той неделе возьму билеты в цирк. Ну, иди.

      Мальчик пошел, стараясь не ускорять шаги, чтобы не обидеть отца. Даже обернулся и помахал ему, – отец стоял и смотрел вслед. Мать тоже смотрела на мальчика, не в лицо, а повыше, в вихор, выбившийся из-под шапочки.

      Когда он, наконец, подошел, она молча взяла его за плечи, и они зашли в свой подъезд.

      В прихожей она так же молча, с окаменевшим лицом, помогла ему размотать шарф и направилась в кухню.

      – Что случилось? – крикнул он вслед.

      – Я была в парикмахерской… – тихо сказала мать из кухни. – Парикмахер сказал, что у меня полголовы седая. Я поняла, что жизнь кончена, и купила себе финское платье.

      – Где купила? – уточнил мальчик. Его раздражала манера матери сумбурно выражаться. – В парикмахерской, что ли?

      – Нет, в ГУМе.

      – А-а!.. – сказал он. – Покажи, где оно?

      – Да вот же, на мне!

      – А-а… Хорошо… Красиво…

      Он обнял ее сзади, прижался лицом к спине. Он быстро рос, и в этом году уже доставал ей до лопаток.

      – Не бойся, Марина, – сказал он в зеленую шелковистую ткань. – Когда я стану бриться, я на тебе женюсь.

      – Вот спасибо! – сказала она. – А теперь, пожалуйста, ешь быстрее и иди спать.

      – Опять Левая Работа?!

      …Он медленно раздевался в комнате. Стянул через голову рубашку, помахал длинными пустыми рукавами, искоса поглядывая на стену – там бесновалась немая рубашкина тень – и, вздохнув, сел на постели. Так хотелось рассказать матери про карусельную субботу! Про то, как в «Автокроссе» они все время догоняли синюю машину, в которой сидели усатый дядька с рыжим пацаном, а потом с грохотом наехали на них, и все вместе долго хохотали. Но нет, нельзя, нельзя…

      Он приплелся в кухню и сел на табурет, возле матери.

      – Ну?.. – спросила она, исправляя что-то ручкой на отпечатанном уже листе.

      – Ты знаешь, какой бандит Сашка Аникеев?! – возмущенно спросил мальчик.

      – Ну-у…

      – Он говорит ужасные слова. Например – сука, вот какое ужасное слово!

      – Нормальное слово, – пробормотала мать, – если по делу.

      – Он не по делу! Да нет, ну ты не веришь, а он говорит настоящие материнские слова!

      – О, господи! – вздохнула мать, и стала заправлять в машинку очередной белый лист. – Ну, еще какие новости?

      – Он дразнится на каждой перемене, что я втрескался в Оксанку Тищенко.

      – А ты втрескался?

      – Да, – признался мальчик.

      – Тогда – по морде! – посоветовала мать.

      – Я не могу – по морде, – сказал он.

      – Почему?

      – Морда глазами смотрит…

      – А-а… Тогда выкручивайся, как знаешь… Ну, все?

      – Нет… – Он помялся… –