Мой, твой, наш Владимир Высоцкий. О поэте, пророке и человеке. Владимир Жердев

её. Только чем сильнее это творческое «Я», тем ярче конфликт в судьбе, когда внутренний мир становится богаче внешнего. Быть может, поэтому каждый по – настоящему талантливый человек или тот, которому суждено стать пророком, живёт с противоречиями в судьбе, и чем истиннее его внутренний мир, тем сильнее бушует вокруг внешний, земной. Они обречены на эту борьбу, и тот, кто в ней побеждает, остаётся в веках.

      Две судьбы

      Жил я славно в первой трети

      Двадцать лет на белом свете —

      по учению,

      Жил безбедно и при деле,

      Плыл, куда глаза глядели, —

      по течению.

      Заскрипит ли в повороте,

      Затрещит в водовороте —

      я не слушаю,

      То разуюсь, то обуюсь,

      На себя в воде любуюсь, —

      брагу кушаю.

      И пока я наслаждался,

      Пал туман, и оказался

      в гиблом месте я, —

      И огромная старуха

      Хохотнула прямо в ухо,

      злая бестия.

      Я кричу, – не слышу крика,

      Не вяжу от страха лыка,

      вижу плохо я,

      На ветру меня качает…

      «Кто здесь?» Слышу – отвечает:

      «Я, Нелёгкая!

      Брось креститься, причитая, —

      Не спасёт тебя святая

      Богородица:

      Кто рули и весла бросит,

      Тех Нелёгкая заносит —

      так уж водится!»

      И с одышкой, ожиреньем

      Ломит, тварь, по пням,

      кореньям тяжкой поступью,

      Я впотьмах ищу дорогу,

      Но уж брагу понемногу —

      только по сто пью.

      Вдруг навстречу мне – живая

      Колченогая Кривая —

      морда хитрая.

      «Не горюй, – кричит, – болезный,

      Горемыка мой нетрезвый, —

      слёзы вытру я!»

      Взвыл я, ворот разрывая:

      «Вывози меня, Кривая, —

      я на привязи!

      Мне плевать, что кривобока,

      Криворука, кривоока, —

      только вывези!»

      Влез на горб к ней с перепугу, —

      Но Кривая шла по кругу —

      ноги разные.

      Падал я и полз на брюхе —

      И хихикали старухи

      безобразные.

      Не до жиру – быть бы живым, —

      Много горя над обрывом,

      а в обрыве – зла.

      «Слышь, Кривая, четверть ставлю —

      Кривизну твою исправлю,

      раз не вывезла!

      Ты, Нелёгкая, маманя!

      Хочешь истины в стакане —

      на лечение?

      Тяжело же столько весить,

      А хлебнёшь стаканов десять —

      облегчение!»

      И припали две старухи

      Ко бутыли медовухи —

      пьянь с ханыгою, —

      Я пока за кочки прячусь,

      К бережку тихонько пячусь —

      с