Плененная королева. Элисон Уэйр

– высокий, рыжеволосый, сосредоточенный, точеные черты говорили о силе и целеустремленности, широкие шаги свидетельствовали о бьющей через край энергии. Жоффруа не изменился. Он приближался к возвышению, устремив взгляд на Людовика, а в сторону королевы даже не глянул. Алиенора заставила себя поднять подбородок и смотреть прямо перед собой. Добродетельные дамы, говорила ей когда-то бабушка Данжеросса, скромно опускают глаза. Но и Данжеросса тоже не была святой и в свое время с помощью глаз многого добилась: заманила в сети дедушку Алиеноры – похотливого трубадура, герцога Аквитанского. Алиенора очень рано узнала, что женщины имеют странную власть над мужчинами – взять хотя бы ее и Людовика. Впрочем, да поможет Господь им обоим, ее власть никогда не была достаточной для того, чтобы побудить его вялый член к более частым действиям.

      Алиенора старалась не думать о своем разочаровании, но, к несчастью, мужчина, который показал ей, что все может быть совсем по-другому, находился сейчас в нескольких футах от нее в сопровождении своего восемнадцатилетнего сына. Его сына! Глаза Алиеноры вдруг перестали ей повиноваться, словно обезумели. Генрих Анжуйский был чуть ниже отца, но его внешность с лихвой искупала этот недостаток. Он был великолепен: молодой, рыжеволосый лев с лицом, на которое можно глядеть хоть всю жизнь и не наглядеться, наслаждаясь серыми глазами, более пронзительными, чем глаза отца. У Генриха были откровенно чувственные губы, широкая грудь, а тело мощное и гибкое благодаря годам, проведенным в седле и на поле боя. Несмотря на грубую мужественность, Генрих двигался с кошачьей грацией и скрытой энергией, которые говорили о мощной сексуальности. Невозможно было противиться его молодой, восхитительной притягательности. Алиенора кинула лишь один взгляд на него, но больше уже не смотрела на Жоффруа.

      Сомнений в том, что интерес этот не односторонний, у Алиеноры не возникло, потому что, когда Людовик поднялся и обнял Жоффруа, Генрих не сводил с нее оценивающего взгляда: его распутные глаза, словно раздевавшие ее, потемнели от желания. Вожделение обуяло Алиенору. Она едва контролировала себя. Никогда еще с такой страстью не жаждала она ни одного мужчину.

      Королева не без труда отвела глаза – эти блудливые глаза – от Генриха и сосредоточилась на процессе принесения оммажа, потом увидела, как Генрих следом за отцом опустился на колени и вложил свои ладони в руки короля.

      – Именем Господа клянусь, – произнес он низким, сипловатым голосом, – что буду верен и предан вам, что буду любить все, что любите вы, и чураться всего, чего чураетесь вы. Никогда желанием или действием, словом или делом не совершу ничего, что неприятно вам, при условии, что вы будете обращаться со мной так, как я того заслуживаю. Да поможет мне Бог.

      Алиенора была пленена. Она хотела его. Королева не могла сказать, откуда в ней эта уверенность, но, глядя на Генриха, она знала: он предназначен для нее. И получить его не составит труда, стоит только пальцем поманить. Решимость Алиеноры добиться