Человек-Паук. Майлз Моралес. Крылья ярости. Бриттни Моррис

на ходу врезаясь в мое плечо. Сначала меня немного раздражает, что я не слышу от них ни «простите», ни «извините», ни хоть чего-нибудь, но потом я отвлекаюсь на другую мысль: насколько же проще быть обычным подростком, которого не заботит, кого он почти сбил в метро, не заботят какие-то особые костюмы, суперсилы и преступники, которому не нужно бросаться в самое сердце хаоса.

      Нет, я ничего не говорю, иметь суперспособности – это очень здорово. Кто бы отказался уметь одним щелчком выпускать паутину из запястья и летать на ней над городом, карабкаться по стенам высоток или заранее ощущать опасность? Но иногда бывает сложно.

      Как, например, сейчас.

      Я стою перед зданием общежития и вспоминаю, что говорил Ганке об охраннике: вредный типчик. Без именного бейджа он меня не пропустит, а тот лежит в переднем кармане моего рюкзака. Я и не думал, что придется пробираться в собственную комнату ради возвращения собственного рюкзака. Ганке всегда пристегивает свой бейджик к джинсам и не снимает его ни в учебные дни, ни в выходные, как делает любой, кто заодно подписывает свои вещи на специальном ярлычке.

      – Ну и что, что параноик, – не устает повторять он. – Лучше быть готовым ко всему.

      И, кстати, именно так сказал бы любой, кто пристегивает бейджик с именем к джинсам, если его попросят объяснить, зачем он это делает.

      Я стою в темноте перед зданием, чувствуя на лице первые капли дождя, и знаю, что не смогу пройти мимо охраны – если только не сделаю подкоп или не пролечу сверху, но радиоактивный паук, который меня укусил, не умел ни того, ни другого. Ну почему у него не было способности к маскировке или еще чего? Я направляюсь в переулок, идущий вдоль кирпичной стены общежития, и надеюсь, что Ганке уснул с открытым окном, несмотря на дождь. Он, кстати, всегда следит за прогнозом погоды.

      Ведь как же иначе?

      Я внимательно всматриваюсь туда, откуда пришел, заглядываю в каждый уголок и в дальний конец переулка. Никого. Прикладываю руку к стене и закрываю глаза. Я ощущаю несильное натяжение, как будто моя рука приклеивается к стене на двустороннем скотче или в кончиках пальцев у меня установлены магниты.

      Видимо, из тех магнитов, которые притягиваются к стенам…

      Одна ладонь приклеилась, затем другая, затем левая ступня и, наконец, правая. Вскоре я уже передвигаюсь по стене с той же легкостью, что и по полу, попеременно переставляя руки и ноги. Я не свожу глаз с окна на пятом этаже – там угловая комната, немного левее от меня, ближе к улице. Преодолев примерно три этажа, я вдруг слышу, как кто-то с резким звуком втянул целую кастрюлю макарон с сыром и кетчупом. Я вздрагиваю и застываю, но все же умудряюсь не отклеиться от стены. Стараясь не дышать, я оборачиваюсь и смотрю по сторонам.

      Что это было?

      Где-то поблизости шуршат одеяла. Я поворачиваюсь на звук и замечаю в здании напротив, за моей спиной, окно. С ужасом понимаю, что за ним в темноте сидит парень моего возраста и смотрит прямо на меня. Его взгляд буравит мне душу. Я не шевелюсь. Я в ужасе. Видел ли он, как я ползу по стене?