Аллоды. Все корабли Астрала. Роман Афанасьев

не в первый раз в лесу ночует, бывало время, неделями с отцом из леса не вылезали. Сглупил, с кем не бывает. Оставим Новоград на завтра. Утром, поди, и веселее в городе, и народ подобрее. В самом деле, в лесу ночью даже лучше. И за постой платить не надо, и чужаков можно не опасаться – особенно всякого ворья, как в той таверне в Ельмене.

      Утешая сам себя, Гордей быстро утоптал меж корней елки палую листву, да набросал сверху еще одну охапку. Чего далеко ходить – тут прямо и сухо, и от тропинки недалеко. Сел, снял растоптанные сапоги из кабаньей кожи, которые ему справил в прошлом году отец, и насухо вытер промокшие ноги. Огня решил не разжигать – тепло на улице, не зима.

      Завернувшись в толстое колючее одеяло, Гордей тщательно укутал босые ноги, устроился поудобней на своей лежанке, закрыл глаза и тут же засопел в согнутый локоть. Уснул он сразу, даже не успев помечтать о том, как устроит свою жизнь в Новограде.

      2

      Проснулся Гордей сразу, мгновенно перенесясь из чудесного сна о поющей радуге в ночной промозглый лес. Широко распахнув глаза, он бесшумно сел и прислушался – не почудилось ли?

      Нет, не почудилось. На тропинке, ведущей на холм, шуршали мокрые ветви лещины, словно сквозь них продиралось стадо кабанов. Гордей подобрал под себя ноги, взял в руку охотничий нож и привстал, напряженно вслушиваясь в ночь. Если это в самом деле кабаны, то будет разумнее убраться с их дороги. Но сейчас ночь, и… И это не животные.

      Человеческие голоса были тихими, но вполне явными. Гордей не разбирал слов, но голоса зудели и зудели, словно их обладатели спорили. Они не приближались – судя по хрусту сучьев, какая-то компания остановилась в лесу недалеко от тропинки, чтобы переждать ночь в лесу, и теперь весьма шумно готовилась к ночевке.

      Расслабившись, Гордей выпустил нож и сел на одеяло. Видать, тоже путники, застигнутые врасплох ночью и вынужденные заночевать в лесу. Правда, шли они скорее из Новограда, ведь если бы они шли следом за Гордеем, он бы их услышал. Странно.

      Стараясь успокоиться, Гордей лег обратно на лежанку, набросил на себя одеяло. Но сон не шел. Молодой охотник так и лежал, вслушиваясь в ночные шорохи и далекий гул голосов. Вскоре из ночи повеяло дымом – беспокойные соседи, судя по всему, пытались разложить костер. Из сырых сучьев. В насквозь промокшем лесу.

      Ухмыльнувшись, Гордей перевернулся на другой бок и закрыл глаза, пытаясь уснуть. Но дым костра, расползавшийся по лесу, напомнил ему о пустом, как пересохший колодец, желудке. Захотелось есть – так остро и внезапно, что охотник резко сел и жадно втянул носом ночной воздух, терпко пахнущий горелым деревом.

      Последний раз он ел прошлым утром – так, перекусил свежим хлебом в придорожном трактире, где останавливался попутный обоз. В дорогу ничего брать не стал, думал, что заночует уже в Новограде. И охотиться не стал – пожалел времени, хотя видел в лесу следы зайцев и кабанов. И вот теперь наказание – живот скрутило от голода, а во рту полно слюны от сладкого запаха костра и ароматов