Рауль Валленберг. Исчезнувший герой Второй мировой. Бенгт Янгфельдт

но это было тяжело. Думаю, так лучше”. Поскольку Бернис была старше Рауля, он опасался, что “ей будет намного труднее прийти в себя”.

      Раулю нравилась Бернис, а она влюбилась – примечателен выбор слов в письме. Отношения были неравными, поэтому разрыв оказался более тяжелым для нее. Рауль больше переживал за Бернис, чем за себя самого. Это подтверждает одна из его однокурсниц. Она помнит его незадолго до отъезда из Энн-Арбора сидящим в кабинете рисования: “Ему предстоял отъезд, и он был опечален не только от мысли, что будет тосковать о своем друге, но еще больше из-за того, что это нанесет удар ее чувствам”.

      Поскольку Рауль обещал деду в течение учебы воздерживаться от каких-либо романтических отношений, было бы, вероятно, умнее вообще умолчать об истории с Бернис. Густав Валленберг в самом деле был сильно “взволнован и опечален, так как, может быть, утратил то, что было предметом мечтаний” для него, то есть Рауля с его карьерой. Поэтому он потребовал от Рауля честного ответа: если отношения оставались “вполне добродетельными”, это одно дело, если же Рауль соблазнил девушку, это очень серьезно. “Если соблазнил американку – все”, будущее покрыто мраком, и все планы придется менять. Швеция слишком мала, чтобы жить с женой, “запятнанной нелегитимной связью”. Тогда Раулю придется остаться в Америке. Густав Валленберг не винит Рауля в том, что он поддался влечению половых инстинктов и вступил в “общение с молодой женщиной”, но ужасается последствиям в случае, если она окажется беременной. Письмо представляет собой еще один вариант ранее присланных предупреждений о женской коварности и об опасности заключения союза с девушкой вне своего класса. К тому же юноша с такими перспективами, как у Рауля, не должен связывать себя прежде, чем успеет “организовать свою жизнь и деятельность”:

      Молодая жена хочет, чтобы все было посвящено ей. Ее должны развлекать и веселить. Она желает путешествовать. Она желает, в случае если в ней что-то есть, сиять среди других женщин. […] Из-за присущей нашему времени тяги к соревновательности (в основном за счет других) не обретается тот покой, который необходим для супружеской жизни. Но все подобные размышления не заботят юношу, снедаемого половыми инстинктами. Он жаждет ее тела. Он хочет минутного наслаждения, что она и предлагает ему. […] В твоем случае, я думаю, виноват ты. Тебе не хватило осторожности и предусмотрительности.

      Тем трагичнее ситуация. Но ты не имеешь права жертвовать своей жизнью. Не имеешь права отнимать у своей матери и у меня наших надежд на тебя.

      Бернис Рингман. Фотография сделана 17 марта 1936 года, в день ее отъезда в Лондон.

      “Ничто не сможет меня утешить, кроме известия, что тебе удалось вполне выпутаться из этой неприятной истории”, – писал Густав Валленберг в конце своего длинного письма, помеченного 23 сентября 1935 года. “Никакого повода беспокойства. Никаких осложнений. Чувства лишь с ее стороны. Переписка прекращена”, – телеграфировал Рауль 11 октября,