Без очереди. Сцены советской жизни в рассказах современных писателей. Людмила Улицкая

одежды – не годилось. Но для детей – можно… До идеи “лоскутного одеяла” как нарядной и даже экстравагантной одежды было еще очень далеко.

      Но ткань, материя, тряпка сама по себе имела ценность. Я прекрасно помню платье для одной из двух кукол из остатков моего, сшитого из обносков маминого, которое, в свою очередь, было перекроено из севшего при стирке бабушкиного.

      Бабушка меня учила шить – не на машинке, конечно, на руках, – она показала мне швы “иголкой назад”, “стебельком”, “наметку” и другие нехитрые приемы. Кстати, и в школе нам преподавали рукоделие. Мальчиков учили “труду” или “машиноведению” – про гендер тогда и слыхом не слыхивали.

      Классе в пятом у меня появилась подруга Люба, которая была сильно озабочена своим гардеробом. Она сама шила. А в шестом-седьмом началась и для меня тема “нарядов”. (Признаться, интерес к одежде у меня и по сей день не угас, но приобрел скорее антропологический характер: покупать, а тем более шить, я практически перестала. Донашиваю любимое старье, люблю донашивать и за подругами. Только брюки изредка покупаю.) Наше общение с Любой почти исключительно сводилось к нарядам. Замечу, что она до недавнего времени, пока не вышла на пенсию, была профессором Миланской академии художеств именно по этой части – история костюма и некоторые проблемы технологии производства одежды входили в ее лекционные курсы. Живет она в Милане, и мы изредка с ней видимся.

      Но в те школьные годы мы виделись почти каждый день. Помню, я звоню ей – пойдем погулять! Нет, говорит, часа через два, я тут тряпочку купила, хочу платье сшить. И через два часа она выходит на прогулку в платье, которое смастерила за это время… Классу к восьмому наши вкусы разошлись: я постриглась, прическа эта называлась “греческий пастух” – приблизительно так, как я и сегодня пострижена. Носила я купленную в комиссионке шерстяную американскую солдатскую рубашку навыпуск, юбку, короткую по тем временам до неприличия (то есть до колена!), и подпоясывалась тонким кожаным ремешком. Моя мама в ужасе была от этого наряда. И правда, улица оборачивалась. Стиль мой, который я в те времена и не пыталась определить, был артистически-хипповым, но тогда слово “хиппи” еще не знали… Да их еще и в природе не было, этих хиппи. Вот такая я была передовая девушка.

      Люба поступила учиться на модельера, а я – на биофак. Люба вышла замуж за итальянца, учившегося в Высшей партийной школе, и уехала в Италию. А я – за физика с соседней улицы, самого молодого доктора физ. – мат. наук в академии, но это уже другая история.

      Я хорошо понимаю в тряпках. Я, признаюсь, могу многое рассказать о человеке, видя, что он на себя натягивает. До сих пор. Хотя во времена моей молодости эту “карту” читала лучше. И речь идет не только о вкусе человека. Плохой вкус, хороший – вообще не измерения. Стиль одежды очень много говорит о характере, об уровне образования, даже о месте жизни человека. Я твердо знаю, что первую оболочку души дает человеку природа, или Господь Бог, – и это его внешность,