Без очереди. Сцены советской жизни в рассказах современных писателей. Людмила Улицкая

аксессуаров… чего угодно. Модницы, не имевшие возможности пользоваться услугами портних-надомниц или мастеров из ателье по пошиву одежды, были вынуждены самостоятельно кроить, шить, вязать и вышивать в домашних условиях. Именно дефицит заставил огромное количество советских женщин самозабвенно заниматься рукоделием.

      Не являлись исключением и знаменитые актрисы. К примеру, прекрасно умела шить Любовь Петровна Орлова. Она никогда не покупала ничего ни в каких домах моды, потому что все делала на живую нитку. Об этом мне рассказала дружившая с ней актриса Клара Лучко. Они вместе ездили на фестиваль в Канны. Однажды Клара Степановна заглянула в номер к Любови Петровне и увидела, как та дошивает на руках кружевное платье, чтобы выглядеть в Каннах королевой. Орлова отлично кроила, была настоящей рукодельницей. У нее дома даже стоял манекен-болванка, на котором она накалывала и создавала шляпки.

      Другой пример – Людмила Марковна Гурченко. Она постоянно перекраивала под себя какие-то модели, приобретенные в магазине, но не казавшиеся ей подходящими для выхода в свет. Людмила Марковна добавляла кружева, перья, стразы, аппликации – все то, что любила. Швейная машинка стояла прямо в ее гардеробной. Кроме того, Гурченко собирала элементы старинных вышивок, дореволюционные кружева и парчу, которыми украшала ничем не примечательные платья.

      В эпоху социализма практика перешива и перелицовки старинных дореволюционных вещей была очень распространена. В моей коллекции исторического костюма хранится платье из черного муара, принадлежавшее некогда знаменитой исполнительнице русских и цыганских романсов Изабелле Юрьевой. Оно было перешито в 1937 году из платья, созданного еще до начала Первой мировой войны. Отыскать черный муар в советской России не представлялось возможным.

      Я был знаком с Изабеллой Даниловной, бывал у нее дома в Трехпрудном переулке. Никогда не забуду, как однажды, во время чаепития, Юрьева вдруг воскликнула: “Как душно!”, затем вскочила на табуретку, открыла форточку, спрыгнула, вновь села на стул и продолжала чинно пить чай. Ей было девяносто восемь лет! А если совсем честно, то сто. Моей маме Изабелла Даниловна по секрету рассказывала, что подделала паспорт, скостив себе два года, “но об этом никто не знает”.

      Последний раз я видел Юрьеву в больнице, из которой она уже не вышла. Удивительное дело: будучи практически недвижимой, знаменитая “белая цыганка” просила подрисовывать ей губы красным фломастером, потому что помада очень быстро стирается. Зачем, спрашивается, лежа на больничной койке, рисовать себе губы? Затем, что приходил доктор, который был, естественно, мужчиной, а она, несмотря на преклонный возраст, оставалась женщиной во всем.

      Один из самых эффектных экспонатов моей коллекции – сценическое платье из гардероба знаменитой дрессировщицы Натальи Дуровой, перешитое из юбки в стиле модерн 1900-х годов. Наталья Юрьевна была большой модницей, обожала старинные камеи и массивные украшения, но главной ее страстью всегда оставались шляпы. Однажды на ВВЦ