TXT. Вера Щелкина

не выпей молока, не стой на кухне,

      Не жди, пока не рухнет.

      Но тише, знаешь, что потом, через сейчас,

      Они задышат заново? Что зимы

      Всего лишь тень на брошенной спине,

      Наброшенной на спину.

      В своем уме, в мерцании светил,

      Не потому что никуда не деться,

      А так, от сердца.

      От ноющего света изнутри,

      От нескольких конечных станций бегства

      Отходят поезда во все концы

      Последним средством.

      В твоем присутствии, в моих глазах,

      По доброй доброй доброй чьей-то воле

      Мне кажется, об этом больше двух

      Не говорят – а больше (сколько нас еще таких) – тем  более.

      В пустом вагоне, по пути домой

      Нащупывать в кармане с четверть века

      (А в попугаях – двадцать пять о боже лет)

      Последний на сегодня спас-билет.

      На два лица.

      На выход из ковчега.

      Пойдем домой

      Ты не в своем уме.

      А если и в своем —

      В нем слишком много неба.

      мы писали, мы тестировали, распихивали информацию по полочкам:

      скоч-скоч – это зима пошла по кочкам,

      клочкам и закоулочкам,

      дурачки-дурочки.

      сидят на асфальте, ждут, пока кадр придет к ним в руки,

      точнее, в объектив,

      а с ним – веротерпимость, любовь и прочие штуки.

      с цифровой камерой стало, кстати, еще проще:

      нажми на кнопочку -

      освободи чуть-чуть места для доброго и вечного.

      пиф-паф.

      простите меня, ради Бога, у Вас трещина

      через всю поверхность земли – наверное, хроматические аберрации.

      мы обязательно что-нибудь с этим сделаем,

      по крайней мере, будем очень стараться.

      если тебе снится, что ты птица,

      – замри.

      ты-то вылетишь, а нам тут жить.

      На третий день падения бомбы у нее замирает сердце,

      На третью ночь после этого расстояние в полкилометра кажется значительно ближе,

      С утра она зажмуривается и думает, как она счастлива, что они вместе,

      Ещё думает

      Шшшшто это за звук пробежал по крыше.

      Чуть ниже и глуше, чем положено звуку

      Шагов по натянутому переулку.

      На третий день падения бомбе уже не по себе,

      Не то чтобы она не привыкла падать, это у неё в крови,

      Но где-то там на расстоянии в полкилометра берёт разбег

      Чека на ниточке, чека не ниточке, чека на ни

      Тише, что ты, послушай, Боже тебя храни.

      Боже тебя люби и стели постель.

      Какого цвета ты хочешь атомный взрыв

      К какому утру ты хочешь чтоб я успел.

      Тише, слышишь, я уже навожусь, я уже рядом,

      Крестиком совмещая ладони, твой накрывая дом.

      Какого ты цвета хочешь крылья, когда мы

      всё это

      непременно

      переживём?

      Господи, сделай им так, чтоб они летали,

      Еле-еле, может быть, фифти-фифти,

      Очереди