Величья нашего заря. Том 2. Пусть консулы будут бдительны. Василий Звягинцев

из змеиной сущности вражеского предводителя), ему удосужились сообщить как бы не самому последнему из «допущенных».

      Это, пожалуй, было последней каплей, переполнившей чашу, или соломинкой, сломавшей спину буйволу…

      Но как-то утром, встав, наверное, не с той ноги, потомок самураев вдруг ощутил приступ национально-фамильной злости. Не цивилизованной европейской, когда начинают грязно ругаться и крушить посуду и мебель, а исконной островной, где вынужденные жить в чудовищной тесноте, в домиках со стенами из соломы и бумаги люди выработали совершенно другие поведенческие схемы. Моветоном считалось не то, чтобы голос повысить, а чёрточкой лица дрогнуть до того, как врагу будет нанесён единственный, со стороны часто и незаметный удар…

      У Ойямы не было никаких личных оснований желать падения руководителя второй по военной силе мировой державы. Да, «объект акции» не отличался выдающимися волевыми качествами, но искренне почитал право и «демократические ценности» и в личном общении был лучше многих коллег что по «семёрке», что по «двухдюжинке».

      Моментами русский коллега пытался держать себя подчёркнуто независимо и открыто противоречил выражаемой США «воле мирового сообщества». Так он потому и был русским, достаточно русским, чтобы не соглашаться открыто капитулировать и признавать главенство единственной в мире «сверхдержавы». Но кто мог бы поручиться, что другой человек на его месте окажется хоть чем-то лучше или удобнее? Любому более-менее вменяемому политику известно, что, в отличие от математики, замена какого-либо члена в «уравнении» способна вызвать на самом деле «непредсказуемые последствия», и, допустим, устранение Гитлера в сорок четвёртом году могло вызвать не скорейшее окончание войны, а, напротив, её продолжение в бесконечность…

      У Черчилля ведь были планы сразу после взятия русскими Берлина напасть на них вместе с интернированными, но не разоружёнными на Западном фронте немцами. Хорошо, что у Рузвельта были другие виды на «всемирную историю»[30].

      Никакой угрозы для США сегодняшняя Россия не представляла. Медленно, но достаточно целеустремлённо она выкарабкивалась из трясины девяностых годов, но до того, чтобы составить реальную конкуренцию экономической мощи Штатов (даже без её сателлитов), ей потребуются много-много десятилетий. Если это вообще возможно – подравнять потенциалы при таком разрыве, не количественном даже, а качественном.

      Другое дело – тот дурной пример, что она подаёт миру. Точнее – его недовольной американским диктатом части. Самим фактом очередного «ренессанса» делает месседж — мол, её рано списывать со счетов, за последнюю тысячу лет она и не такое видала, и считает, что по сравнению с Наполеоном и Гитлером нынешние противники выглядят мелковато, моментами просто жалко, несмотря на свою финансовую и военную мощь. Где гарантии, что другие страны с тысячелетним историческим опытом не сообразят, что, если все сразу пошлют «дядюшку Сэма» по известному адресу, деваться ему будет некуда. Что такое

30

Здесь обыгрывается название трёхтомной книги Дж. Неру «Взгляд на всемирную историю».